Культура: История о нас, от пещерного искусства до K-Pop

Как добавила Этвуд в интервью после церемонии, писать для будущего - это то, чем занимались все, в том смысле, что письмо - это технология, которая позволяет речи сохраняться во времени. В данном случае отличием было то, что "Библиотека будущего" создала преднамеренный перерыв, перерыв на девяносто девять лет в случае Этвуд и уменьшающийся с каждым годом, так что последний участник увидит почти немедленную публикацию, как в обычном производственном цикле.

Это искусственное прерывание воспроизводит особенность истории культуры, которая была ключевой для этой книги: что происходит, когда культурный объект восстанавливается после перерыва? Обычно прерывание - это не то, что создается намеренно, а то, что происходит по воле случая, например, обвал, закрывающий вход в пещеру Шове, войны, изменения в окружающей среде или культурные изменения в том, что считается достойным сохранения. В случае с библиотекой будущего прерывание работы происходит в момент ее создания.

Что показывает этот эксперимент? С помощью церемонии передачи, торжественного обещания молчать и опеки над библиотекой, Future Library привлекает внимание к институтам, которые позволяют хранить и передавать культурные объекты в будущее. "Будет ли существовать "библиотека"?" спрашивала Этвуд в своем интервью, ставя осторожные кавычки вокруг этого слова, возможно, опасаясь, что сама идея библиотеки может претерпеть изменения, или что она может вообще перестать существовать. Норвегия или город Осло могут решить, что библиотеки - это бесполезная трата денег, и распродать свои фонды. Судьба библиотеки, по мнению Этвуд, связана с более важной судьбой: что будет с Норвегией? Если этого государства больше не будет, библиотека окажется в руках какого-то другого управляющего органа или вообще ни в чьих руках.

Вопрос Этвуд "Будет ли "лес"?" переносит обсуждение с государств и институтов на окружающую среду. Из трех частей проекта лес - самая необычная, та, которая говорит о нашем нарастающем ощущении экологического кризиса и необходимости устойчивых практик. Он также наиболее уязвим. Изменение климата может означать, что саженцы, посаженные в 2014 году, не смогут выжить, им будут угрожать новые вредители, экстремальные штормы, лесные пожары или негативные последствия какого-нибудь отчаянного геоинженерного проекта, который пошел не так. Но леса Норвегии огромны, и Норвегия не входит в список стран, которым больше всего угрожает изменение климата. В этом смысле выбор Патерсон вполне уместен. Возможно, ее также вдохновил тот факт, что Норвегия особенно активно занимается экологией, имея, помимо прочих достижений, самый высокий процент электромобилей.

Все становится немного сложнее, если вспомнить, что эти достижения были оплачены, по крайней мере косвенно, за счет больших запасов нефти Норвегии, которые также подпитывают, если это можно так назвать, ее огромный фонд национального благосостояния. Именно этот фонд, наряду с удачным географическим положением Норвегии в отношении изменения климата, является, пожалуй, лучшей гарантией того, что Норвегия действительно будет существовать, а значит, и библиотека. Так что, в некотором смысле, именно нефтяные деньги Норвегии, которые способствуют изменению климата, скорее всего, гарантируют, что Норвегия доживет до 2114 года, даже если ее леса не доживут.

Конечно, библиотекари будущего могут решить отказаться от части проекта, предусматривающей печать этих произведений на бумаге, изготовленной из этих деревьев, и вместо этого разместить их в Интернете, что может быть предпочтительнее с экологической точки зрения (при условии, что электроэнергия для этого будет вырабатываться устойчивым способом). Облачное хранение также может дать наилучшие шансы на выживание, хотя некоторые беспокоятся о долговечности электронного хранения, учитывая, как быстро меняются и становятся нечитаемыми форматы. Длительная история культуры, представленная в этой книге, добавляет предостережение для всех проектов по долгосрочному сохранению. Подавляющее количество письменной литературы было утрачено, а те редкие фрагменты, которые удалось откопать, к моменту восстановления стали нечитаемыми либо из-за того, что язык или система письма были забыты, либо из-за того, что физическая поверхность письма истлела.