Культура на службе вермахта

Среди заговорщиков были представители известных немецких семей — граф Гельмут Мольтке, граф Альбрехт Бернсторф (племянник посла Германии в Вашингтоне), барон Карл Людвиг фон Гуттенберг (издатель ежемесячного католического журнала), пастор Дитрих Бонхоффер — потомок знаменитых клерикалов-протестантов, Хеннинг фон Тресков — из семьи прусских военных, в которой был 21 генерал, включая его отца, граф Клаус фон Штауффенберг вел свой род от прусского генерала-фельдмаршала графа Вильгельма Гнейзенау, Адам фон Тротт цу Зольц — сын прусского министра культуры, его мать была дочерью генерала фон Швейница — прусского посла в Вене и в Санкт-Петербурге. После покушения 20 июля 1944 г. было арестовано и казнено около 200 человек, среди них 19 генералов, 26 полковников и подполковников, два посла, 7 дипломатов, 1 министр, 3 государственных секретаря, шеф уголовной полиции, несколько оберпрезидентов, полицайпрезидентов, регирунгспрезидентов^{612}.

Одну из групп Сопротивления возглавил Эвальд фон Клейст (потомок великого немецкого писателя), который тесно сотрудничал с известным прусским мыслителем Эрнстом Никишем и Фабианом фон Шлабрендорфом — молодым юристом, правнуком барона фон Штокмар, бывшего личным врачом и советником королевы Виктории.

После того как фон Тресков и Ольбрихт привлекли к делу Штауффенберга, он стал «мотором» заговора и расширил круг участников. К маю 1944 г. в заговор так или иначе было посвящено около 150 человек. Для государственного переворота этого было вполне достаточно; дальнейшее расширение числа посвященных могло привести к провалу. Проблема состояла в том, что убийство тирана было некому осуществить — доступа на совещания к Гитлеру никто из заговорщиков не имел (как думал фон Штауффенберг). И вот 25 мая 1944 г. фон Штауффенберг узнал, что генерал-полковник Фромм, командующий армией резерва, решил сделать его начальником своего штаба. Это означало, что с июня фон Штауффенберг будет иметь возможность регулярно присутствовать на совещаниях у Гитлера^{613}.

7 июня 1944 г. фон Штауффенберг впервые лично встретился с Гитлером. Он с удивлением обнаружил, что в присутствии Гитлера никаких ограничений в передвижении для посторонних нет — оказалось, что прежние уверения коллег Штауффенберга о том, что приблизиться к диктатору невозможно — ложь. Вплоть до 20 июля 1944 г. (день покушения) никто не контролировал содержание портфелей, у офицеров даже не отбирали личное оружие. В принципе, любой офицер ОКХ мог застрелить Гитлера из пистолета^{614}. Несмотря на то что многие заговорщики имели доступ к Гитлеру — Хельмут Штиф, Иоахим Мейхснер, Эрих Фелльгибель, а также генералы Фриц Линдеман и Эдуард Вагнер, фон Штауффенберг сказал, что он все сделает сам.

20 июля 1944 г. в 12.42 в Растенбурге взорвалась бомба. В полу образовалась воронка в 58 см, окна вместе с переплетами были вырваны, но Гитлер остался невредим^{615}, хотя семь офицеров рядом с ним погибли. Первым на фон Штауффенберга указал оберфельдфебель Вернер Фогель, за что и получил повышение в звании до обервахмистра, 20 тыс. рейхсмарок и квартиру в Берлине^{616}. Так начальство оценило его бдительность.

Когда стало ясно, что заговор провалился, а генерал-полковник Людвиг Бек покончил жизнь самоубийством, генерал-полковник Фридрих Фромм, чтобы спасти собственную жизнь, приказал расстрелять во дворе военного министерства главных активистов заговора — Клауса фон Штауффенберга, Фридриха Ольбрихта, Альберта фон Квирнхейма и Вернера фон Хефтена^{617}. Впрочем, это спасло вышеназванных участников заговора от последующего следствия и издевательств «народного суда». Напротив, Фромма его предательство от смерти на виселице не спасло.

Затея с убийством Гитлера была отчаянной попыткой консервативного Сопротивления как-то спасти положение, хотя признать этот план полностью адекватным трудно. Да и объективные предпосылки к развалу нацистского режима совершенно отсутствовали. Это становится понятно, если вспомнить обстоятельства отставки Муссолини. Режим Муссолини пал 25 июня 1943 г., и это произошло с поразительной легкостью — ничего подобного не могло быть в Германии. Дело в том, что в Германии не было коллективного руководящего органа нацистского режима (как «большой фашистский совет» в Италии), не было независимой от партии и фюрера политической инстанции (каковой в Италии был король), партийная элита и СС остались лояльны Гитлеру. Даже если немецкие генералы смогли бы договориться и действовать вместе, их авторитета не хватило бы для того, чтобы противостоять авторитету Гитлера среди большинства офицеров среднего звена и рядовых вермахта и СС. Кроме того, среди итальянцев война была крайне непопулярна, потому что она принесла перебои со снабжением; к тому же для Италии она складывалась крайне неудачно. Снабжение же немецкого населения продуктами питания было организовано несравненно лучше (за счет ограбления Европы). Нельзя забывать и о том, что до самого конца Гитлер был более значительной и интегральной политической фигурой, чем Муссолини.