Культура растафари

Джозеф Оуэнс некогда сетовал: „едва ли среди них[19] найдётся дюжина серьёзных работ. Видимо, некоторые надеются, что стоит закрыть глаза и не обращать на растафариан внимания, и они исчезнут. Другие, наверное, считают их недостойными глубокого исследования и поэтому обратились к более респектабельным учёным трудам. Но раста не исчезает, напротив — приобретает всё больший размах и с каждым годом заслуживает всё большего внимания“.[20] С 1977 г., когда Оуэнс писал свой библиографический обзор, и пик повального увлечения чёрной диаспоры „движением растафари“ во всех её проявлениях народно-религиозного движения, лозунга культурной самобытности, суррогата панафриканской идеологии, политического антирасистского течения, трущобной субкультуры люмпенства, музыкального направления, модного молодёжного стиля — давно пройден, и множество „серьёзных работ“ вышли из печати и продолжают публиковаться. И, тем не менее, хотя слова Оуэнса уже нельзя признать справедливыми, всем этим работам присущ общий недостаток: шаблонное использование методологии, наработанной на основе изучения других „кризисных“ („ривайвалистских“, „нативистских“, „милленаристских“) культов, не позволяющее уловить своеобразие растафари, состоящее в использовании печатного слова теоретиков культурного национализма в „доведённом до народного ума“ виде». Культ растафари уникален тем, что сакрализует националистическую историографию. Не осмысленной должным образом остаётся и другая уникальная черта растафари — осознанная ориентация на художественное творчество как экзистенциальное средство освобождения от гнёта, на воссоздание африканской культуры в своём сознании. Мало внимания уделяется и редкой теоретичности и наукообразию догматики растафари, игнорируются отчетливо выраженные связи между культом растафари и трудами панафриканской интеллигенции, вдохновлявшими его приверженцев.

Во всех работах «культура растафари» рассматривается лишь в одной из ее ипостасей, да и территориальные рамки ограничиваются либо Вест-Индией, либо Западной Европой, либо Африкой. Ни в одной работе, даже в объёмистых монографиях Л. Барретта, Х. Кэмпбелла, Э. Кэшмора, Дж. Оуэнса, С. Кларка, С. Дэйвиса и П. Саймона, Й. Конате. С. Джонса, А. Морриша, Р. Неттлфорда, Дж. Пламмера, К. Прайса, А. Уотерс, Т. Уайта. Б. Бергмана и О. Шварца, Д. Биштона, Т. Брайтвесера и Х. Мотера, П.Б. Кларка. Д. Константа, Х. Дэлримпла и Р.Кэллиндира, Д. Форсайта, Ван Дика, П. Жилроя, Д. Хэбдиджа, Х.-Й. Лота, Т.Майерса, Л.Осборн, М.Томаса и А.Бута, М. Уайтни и Д. Хасси, К. Уильямса и некоторых других, специально посвященных растафари, не прослеживается полная метаморфоз эволюция растафари от начала до конца. Между тем, цепь превращений растафари даёт возможность понять, во-первых, как в разные исторические моменты, в разной социальной и географической среде видоизменялась и адаптировалась, приспосабливалась к конкретным нравственно-психологическим запросам эта разновидность «простонародного почвенничества», а во-вторых — наоборот, понять, почему в столь несхожих условиях, как те, что существуют на Ямайке и Доминике, в Великобритании и в современном африканском городе, один и тот же комплекс представлений (по сути, сводящийся к тому, чтобы дофантазировать, примыслить себе более привлекательную историю, культуру, а заодно и религию взамен реальных) оказывается желанным, привлекательным.

С другой стороны, распространённые аналогии между растафари и внешне схожими культами в США («Чёрные мусульмане», «Чёрные иудеи», «Мавританский храм науки», «Абиссинцы», «Чёрные копты») достаточно поверхностны, ибо в отношении афро-американцев об аккультурации и о противодействии ей путём народно-религиозных движений можно говорить лишь условно. Очевидно, подобное сходство культов, а затем и использовавших их элементы молодёжных субкультур чёрных гетто, помимо генетической связи через движение М. Гарви «Назад в Африку», имеет какую-то более глубокую причину, нежели противодействие нежелательной аккультурации, хотя последняя и стала любимой темой чёрных националистов в США начиная с 50-х гг.

Практически не вскрыта (если не считать беглых оговорок в монографиях Л. Барретта и Х. Кэмпбелла) прямая связь между теоретиками «золотого века панафриканского национализма», в первую очередь — Э. Блайденом, и «культурой растафари». Хотя неизменно указывается на роль «героя-основателя» растафари М. Гарви, но упускается из вида, что основным в деятельности Гарви была именно вульгаризация и популяризация идеологии панафриканизма и культурного национализма, её доведение до массового сознания.

Таким образом, хотя «культура растафари» достаточно подробно исследована в зарубежной науке, но исследования эти страдают фрагментарностью и игнорируют связь растафари как «стихийного» культурного национализма масс с культурным национализмом африканской и афро-американской интеллигенции.

2. Источники по «культуре растафари»