Культура сирийцев в средние века

Для борьбы с еретическими движениями и церковным расколом в 451 г. в Халкидоне был созван четвертый вселенский собор, направленный, как было записано в его постановлениях, против следующих вероотступлений: против разделяющих единую ипостась надвое, против признающих, что пострадал бог, а не человек, против тех, кто допускает слияние двух природ, против тех, кто считал, что в Христе была небесная или другая, не единосущная, не человеческая природа, а также против тех, кто признает две природы до их соединения, а после соединения - одну.

Ортодоксальное христианское учение излагалось в принятом на соборе вероисповедании, основное догматическое содержание которого сводилось к положению, что в Христе два естества, но одно лицо, или одна ипостась. Однако каноны Халкидонского собора не были признаны ни в Сирии, ни в Египте, ни в Армении. Монофизитством в отличие от несторианства были охвачены не одна, а несколько народностей, для которых догматические разногласия стали знаменем {15} борьбы за национальную независимость, служили предлогом для антиправительственных выступлений. В своей политике на Востоке византийскому правительству необходимо было считаться со сторонниками монофизитских взглядов. Монофизиты особенно сплотились и укрепились в середине VI в. благодаря деятельности сирийского монаха Иакова Барадея, ставшего епископом Эдессы. Иаков создал особую, отдельную от ортодоксальной, монофизитскую иерархию, сам рукополагал епископов и священников. По его имени сирийские монофизиты стали называть себя яковитами. Сирийцы же, подчинившиеся постановлениям Халкидонского собора, получили от своих впавших в ересь соотечественников прозвище "мелкиты" "царские". Так объясняет происхождение этого имени сирийский автор XII в. Иаков бар Салиби. О времени появления названия, однако, нет точных данных. Так, существует предположение, согласно которому оно возникло не в V, а в VII в., поскольку у древних сирийских писателей V-VI вв. (у Филоксена Маббогского и др.) разделявшие ортодоксальное вероучение называются не мелькитами, а халкидонитами и синодистами. Яковитские и несторианские писатели употребляют по отношению к ним также наименование диофизиты.

Глава III "Распространение сирийской культуры" должна была охватить

пункты 8-11 тезисов. Она посвящена исследованию деятельности сирийцев в Индии и Средней Азии, на Дальнем Востоке и в Европе. Н. В. Пигулевская связывает культурную деятельность сирийцев с экономической, с первостепенной ролью сирийцев в международной торговле. Она намеревалась тщательно проследить данные о торговле сирийцев и их расселении вдоль торговых путей, по Великому шелковому пути через Иран, Среднюю Азию и Восточный Туркестан до Китая, а также по "дороге ароматов" через Красное море и Аравийский полуостров в Эфиопию и Йемен и далее в Индию, на Цейлон.

К сожалению, третья глава осталась незавершенной. По разделу "Сирийцы в Индии" сохранились лишь черновые наброски. К следующим разделам "Сирийцы в Средней Азии" и "Сирийцы на Дальнем Востоке" была составлена библиография. Некоторое представление об их содержании дают приводимые тезисы; дополнительные материалы по этим вопросам можно найти также в других работах Н. В. Пигулевской: монографии "История мар Ябалахи III и раббан Саумы" (см. выше) и статье "Еще раз о сиро-тюркском" 9. Не написан также раздел "Торговля сирийцев в {16} Европе", который должен был охватить период от раннего средневековья до расцвета "левантинской торговли", привлечь подлинные документы - грамоты и печати.

Отсутствие третьей главы, несомненно, обедняет представление, которое получит читатель о культуре сирийцев и ее поистине мировом значении. Однако ученики Н. В. Пигулевской, подготовившие книгу к печати, не сочли возможным взять на себя написание данного раздела. Они надеются, что даже без него работа наглядно показывает размах, интенсивность экономических и культурных связей уже в раннем средневековье и выдающуюся роль, которую сыграли при этом сирийцы.

В имеющемся тексте книги Н. В. Пигулевской лишь частично реализованы пункты 1, 2 и 3 "Тезисов", т. е. история сирийского языка и письменности и политическая история сирийцев до распространения христианства. Однако есть основания думать, что автор и не предполагала дать здесь их развернутое изложение, отсылая читателя к справочной литературе и к своим предыдущим трудам. В архиве Н. В. Пигулевской обнаружена также подборка рабочей библиографии по теме "Юридическая литература сирийцев" (пункт 12 "Тезисов"). Но и этот раздел остался ненаписанным.