Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»

Как мы уже видели, Хофштадтер убеждал себя и своих читателей в том, что параноидальный стиль — это не что иное, как последнее средство представителей крайних флангов американской политики, неспособных или не желающих участвовать в «сделках и компромиссах», ставших сутью либерально-демократической политики. Однако «обычные методы политической тактики взаимных уступок» могут оказаться эффективными лишь в условиях общественного благосостояния и широкого процветания, необходимых для того, чтобы смягчить реальное столкновение интересов и оградить распространенную веру в то, что политический процесс работает на благо каждого. Хофштадтер успокаивал читателей тем, что, коль скоро параноидальный стиль ограничивается лишь пограничной областью американской политики, значит мейнстрим к нему невосприимчив. Однако сейчас можно утверждать, что традиционная сфера общественной жизни разрушается из-за соперничающих между собой и подозревающих друг друга групп с общими интересами, многие из которых выражают свои притязания, используя риторику заговора. (В четвертой главе мы рассмотрим, возможно, самый печально известный пример этой ситуации, а именно обострение конспирати-вистского диалога между организациями воинствующих черных и евреев). Можно заключить, что если когда-то возникновение параноидального стиля и свидетельствовало о неспособности понять американскую политику консенсуса изнутри, то сейчас культура заговора обнаруживает полное понимание невозможности идеализированного консенсуса. Если какая-нибудь нация все больше распадается на различные меньшинства, каждое из которых чувствует в осажденной со всех сторон крепости, паранойя становится типичным политическим стилем.

Культурная логика паранойи

Итак, за последние десятилетия для многих американцев паранойя стала чем-то само собой разумеющимся. Однако современная культура заговора функционирует совсем не так, как описанный Хофштадтером параноидальный стиль в политике. Произошла радикальная трансформация и того, что рассматривают как примеры этого стиля. Хофштадтер приглушает важность принципа подбора используемых им примеров: отдавая предпочтение примерам из американской жизни, он объясняет это тем, что он американист (хотя все-гаки говорит и о возможности существования связи между параноидальным стилем и формированием национальной идентичности в американской республике периода становления). Он считает доказанным, хотя и не поясняет почему, что все приводимые им примеры носят более или менее явно политический характер. Хофштадтер и его последователи считают параноидальный стиль способом политической деятельности, особенностью явно политических событий, режимов, партий и движений. Параноидальный стиль нужно искать в брошюрах, выступлениях, манифестах, газетных передовицах и прочих традиционных формах выражения политических взглядов. На него стоит обращать внимание лишь в том случае, когда он начинает представлять опасность государственных масштабов, начиная с антимасонской партии в XIX веке и заканчивая раздутыми маккартизмом страхами перед красной заразой в XX столетии. Как мы уже видели, Пайпс, Роберт Робинс и Джеральд Пост, ставя, вслед за Хофштадтером, акцент на политике, утверждают, что если опасные проявления параноидального стиля сейчас можно найти по всему миру, то в США за последние десятилетия он в основном исчез, утратив влияние на национальную политику. Так, последние два автора отказываются считать правый антисемитизм Линдона Ляруша проявлением «настоящей культурной паранойи».[98] А Пайпс настаивает на том, что параноидальный стиль, может, и получил сейчас «широкое распространение» на Западе, особенно в массовой культуре, но вместе с тем этот поворот в культуре означает, что параноидальный стиль уже не способен изменить ход истории.