Культурист

В вагоне было немноголюдно. В столь поздний час электрички, как правило, шли в сторону Ленинграда почти пустыми. Заняв короткую двухместную скамейку рядом с дверями, Влад и Антон впервые с момента стычки с омоновцами смогли более или менее расслабиться.

– Веселый сегодня денек выдался, – криво ухмыльнулся Индеец, глядя на проплывающие за мутным от грязи стеклом окна многоэтажек.

– А у меня все последние дни – сплошное веселье, – ответил Невский. – Только успевай смеяться.

– Конкретно поработали. В минусе – по жмурику на брата, двое покалеченных легавых и моя зажеванная рука. В плюсе – пятьдесят тонн «деревянных», сто тридцать тонн «зелени» и пять бесценных кассет с оргиями. Как думаешь, Климов в штаны сразу наложит?

– Куда он денется с подводной лодки, – поморщился Влад. – У него выбора нет. Слишком неравноценный обмен: наши шкуры и мертвый мент – на сладкую должность. Меня сейчас другое интересует. Как будем честную добычу делить, братан? По утреннему договору или по справедливости?

– Что ты предлагаешь? – В карих глазах Индейца зажегся алчный огонек.

– Кажется, мы с тобой друг друга поняли, – прищурился Влад. – Это наша добыча. Совсем не обязательно рассказывать о ней Чалому.

– Сразу видно, что ты не в теме. В бригаде так не принято, Рэмбо, – было видно, что Антон колеблется. – По понятиям это называется крысятничество. С каждой добычи команда берет себе твердый процент, у всех он разный. Остальное идет в общак. Если Чалый узнает – нас свои же порвут.

– А почему он должен узнать? Ты ему скажешь? Нет. Я? Тоже нет. Слон в доле. Губа? Вряд ли. Кишка тонка. Не станет рисковать. У тебя вообще хоть раз была в руках такая огромная сумма?

– Нет, – признался Индеец. – Максимум – сорок кусков. И то в дойчмарках. Я кто? Рядовой боец, по сути. В братве без году неделя. Полгода всего. Пару раз повел себя правильно на стрелках, Чалый заметил, сделал старшим группы. Только это все туфта. Серьезными делами – ну, там контрабандой, наркотой, левой водкой – более авторитетные пацаны занимаются. Там и бабки крутятся другие.

– Вот и прикинь. Мы сегодня рисковали шкурой и свободой, – напомнил Влад. – Мы завалили двух человек. Мы, а не Чалый! А до кучи – взяли заложника, добыли не хилый кирпич валюты и убойный компромат на Климова и всю его свиту. По закону – каждому из нас вышка обламывается! А по твоим дурацким понятиям – теперь мы можем оставить на команду только тридцать процентов. Сорок штук. Даже тридцать девять! Из ста тридцати. А остальные должны с поклоном вручить Чалому. За такой куш он с помощью маклера сможет расселить пару коммуналок и захапать целый этаж где-нибудь на Фонтанке или Мойке. Создать автопарк из новеньких иномарок. Или купить в Финляндии яхту. Или штук десять таких дач, как у Крота. Разве это справедливо?!

– Что ты предлагаешь, конкретно?

– Я предлагаю не отстегивать Чалому ни бакса. Оставить все себе. Нам с тобой – по семьдесят штук. Слону – десять. Костик – пацан правильный. Думаю, не обидится. Для него десятка – и та Клондайк, – Влад был настроен весьма решительно.

– Тебе легко говорить, – осклабился Антон. – Заберешь лавэ и отвалишь в свою Прибалтику. А мне здесь жить!

– Я… никуда не поеду. Я остаюсь в Ленинграде.

– Ты хорошо подумал, Влад? – тихо спросил Индеец. – Пока у тебя еще есть выбор. Завтра его может не быть.

– Ты плохо слышишь? – вспылил Невский. – Тогда прочисть уши. Я уже ответил. Я никуда не уезжаю. Я остаюсь с тобой. Мы вместе тему с Климовым замутили, нам ее вместе и разруливать. Надеюсь, ты не против? – Влад протянул Антону руку.

– Заметано, братан, – Индеец крепко сжал ее здоровой пятерней. – Считай, ты в команде.

– И?

– Хрен с тобой! – наконец решился Антоха. – Оставим по пятьдесят тонн на брата. Десять, как договаривались, дадим Слону. А остальные двадцать все-таки зашлем Чалому. Чтобы не дергался. Скажем, что в тайнике у антиквара было только тридцать косых. Крот ведь у нас теперь пассажир бедный. Под жадным полковником ходит.

– Ладно, будь по-твоему, – согласился Невский. – Я не жадный. Мы свое еще возьмем. Это я тебе говорю. Хватит крошки с чужого стола подбирать.

– А ты, я смотрю, круто впрягся, – рассмеялся Индеец. – Честно говоря, не ожидал.

– Я сам от себя не ожидал, – признался Влад. – Только натура у меня такая, Антоха, по жизни. Максимальная. Не могу чем-то заниматься в полсилы. Если на тему подсел – то как в анекдоте: «Тормоза придумали трусы». Если я дерусь – то до тех пор, пока ноги держат. Если «качаюсь» – то изо всех сил. Если трахаюсь – то пока икры судорогой не сводит. Случается у меня такая неприятность… А жить, как премудрый пескарь, мне не интересно.

– Какой еще, на хрен, пескарь? – не понял Индеец.

– Сказка такая есть, для взрослых, у Салтыкова-Щедрина, – ухмыльнулся Влад. – Знаешь такого писателя?

– В учаге, кажется, проходили, – пожал плечами Антоха. – И что за сказка?