Культурный фронт Великой Отечественной войны

Из учителей – в буфетчицы. О том, что письмо учителей из глубинки не осталось незамеченным, говорит удивительный факт – все его основные проблемы оказались поднятыми в последующих документах ЦК и Наркомата просвещения. В докладной записке «Об учительских кадрах» на имя секретаря ЦК ВКП(б) А.С. Щербакова нарком просвещения В.П. Потёмкин сообщает, что общая потребность в учителях в 1943/44 учебном году по 40 территориям по предварительным подсчётам составляет 29 846 учителей. А «выпусками из педагогических учебных заведений, подготовкой на краткосрочных курсах, возвращением учителей из эвакуации возмещается только 18 890 чел.». И при этом у наркома нет возможности вернуть в школу старые кадры, ввиду военного времени сменивших профессию: «одни из них отозваны на предприятия оборонного и хозяйственного значения, другие, в силу крайне тяжелых материальных условий, сами ушли на другую работу, более выгодную в материальном отношении. Некоторые работают официантами, буфетчицами, уборщицами, но на педагогическую работу не возвращаются»[43].

«Следует признать, – пишет нарком, – что довольно низкая заработная плата и неудовлетворительное материально-бытовое положение учительства в значительной мере способствовали переходу их на различного рода работу в другие ведомства. Известно, что зарплата учителям не повышалась с 1936 года. Учитель начальной школы получает в сельской местности 240 руб., а в городе 270 руб. в месяц, тогда как дворник и тот получает больше. Естественно, такая зарплата не обеспечивает прожиточного минимума. Снабжение учителей продовольствием и промтоварами поставлено исключительно плохо. Особенно в тяжёлом положении находятся эвакуированные учителя»[44].

Нарком уверен, что нужно провести ряд серьёзных социальных мер «по закреплению учительских кадров». Прежде всего, «улучшить материально-бытовое положение всех учителей – увеличить их заработную плату, регулярно снабжать их хлебом, довести хлебный паёк сельскому учителю до 600 г. Улучшить снабжение учителей промтоварами и предметами первой необходимости (соль, спички, мыло)». А также разрешить постоянно действующие курсы по подготовке учителей, освободить от платы за обучение всех учащихся педагогических учебных заведений, обеспечить стипендиями всех успевающих учащихся педагогических училищ и студентов учительских и педагогических институтов. Тут же нарком просвещения Потёмкин просит разрешить проведение Всероссийского совещания по народному образованию в Москве[45].

Совещание учителей: о хлебе, керосине и… семинариях. В моём личном архиве хранится уникальное коллективное фото, сделанное в дни того исторического совещания (см. фотовклейку). Целое историко-социальное исследование можно было бы написать, лишь глядя на него. Вокруг наркома-реформатора товарища Потёмкина сидят убелённые сединами педагоги с окладистыми бородами, выдающими «старорежимное» гимназическое прошлое этих «господ». Далее – плотное окружение учителей новой формации – отставники в гимнастёрках ещё с отложными воротничками и наградами, учительницы советской закалки – в строгих тёмных костюмах и светлых блузках, молодые нацкадры…

Резолюция по докладу В.П. Потёмкина, сделанному на том историческом совещании «О работе школ за истёкший период Великой Отечественной войны и задачах школ на 1943–44 учебный год» планирует дальнейшие преобразования в советской школе, отмечая, что совещание созвано «в момент полного провала летнего наступления немецко-фашистских полчищ, воодушевлено новыми победами русского оружия и проникнуто твердой уверенностью в приближении часа окончательного разгрома врага»[46]. Ставит ряд задач, на годы вперед определивших вектор развития школы.

Повторим, по аналогии с царской Россией, вводится раздельное обучение мальчиков и девочек в крупных городах. А значит, необходимо выделить помещения для женских и мужских школ, провести подбор преподавательского состава. Установить отпуск одежды и обуви по ордерам через школу. Расширить сеть ремонтных и пошивочных мастерских для школьников. Естественно, что такая централизация должна привести и к унификации школьной одежды – так, по сути, вводилась в школьный быт форма, отличительные значки на головном уборе (фуражке) учащихся, а ученические билеты, бытовавшие уже в довоенные годы, дополнялись строгими правилами для учащихся 5–10-х классов.

В новых школьных уставах, обсуждённых на совещании, говорилось о «креплении единоначалия директора и поднятии авторитета учителя; оживлении деятельности педагогических советов и родительских комитетов; упорядочении работы ученических организаций; укреплении дисциплины учащихся; повышении и уточнении их ответственности за своё поведение»[47].