Для Достоевского человеколюбие неотделимо от «хлебов», а свобода – от благополучия и сытости. Под «хлебами» понимаются не только нужда и голод, но и возмездие «не в бесконечности где-нибудь или когда-нибудь, а здесь, уже на земле» [12, с. 222]. Но для человека, говорит Великий Инквизитор, даже «хлебы» ничто – без выбора «кому вручить совесть и пред кем преклониться» [12, с. 232]. Угнетение человека «таким страшным бременем, как свобода выбора», делает свободу для человека
Правоту Христа автор доказывает через образ, который мыслился им в романе как центральный. Речь идет об Алеше Карамазове. Правда Христа, открывшаяся Алеше, заключалась в желании узнать и полюбить в каждом лице человеческом отраженный Лик Божий.
Итак, человек Достоевского
Философствование в России в виде литературной критики, журналистики, публицистики было характерно для Константина Николаевича Леонтьева
(1831 1891) и Василия Васильевича Розанова (1856 1919), которые по-своему решали проблему человеческой свободы. Леонтьев проблему личности рассматривал в тесной связи с эстетически и аскетически воспринимаемым христианством. Для Розанова формирование человека и всей России начинается не с государства, а с семьи, брака, воспитания детей.Проблемы свободы и счастья нашли свое место в публицистической философии Николая Александровича Бердяева
(1874–1948). Исходная позиция его мировоззрения связана сДля Бердяева вопрос о технике, как он пишет в работе «Человек и машина» (1933), оказывается «вопросом о судьбе человека и судьбе культуры». Когда цели жизни подменяются техническими средствами, угасает человеческий дух и гибнет культура. Бердяев утверждает: «Машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие. Но человек есть образ и подобие Бога и не может стать образом и подобием машины, не перестав существовать» [14, с. 151]. В неограниченной «власти машинизма» автор винит самого человека, а именно его потребительское отношение к миру. Для Бердяева
Бердяев утверждает, что если на фоне техногенных изменений происходит еще и «вторжение массы», то гибель цивилизации приближается ускоренными темпами. Для философа