Буддийские ритуалы и праздники, например, день рождения Будды, торжественно отмечались в монастырях при стечении многочисленных толп окрестных крестьян и паломников. Буддийские идеи и верования внедрялись в самые широкие слои народа, подменяя собой некоторые древние местные культы и верования, или растворяясь в них, дополняя их. Сторонниками буддизма в обилии становились и представители высших слоев общества. Эти поклонники и покровители буддизма — за исключением тех немногих, кто действительно интересовался доктриной нового учения и становился ревностным последователем буддийской философии, — обычно ничем не напоминали идеал буддиста. Они не отказывали себе ни в богатстве и роскоши, ни в удобстве и удовольствиях, ни в одежде и пище. Их связи с буддизмом чаще всего ограничивались тем, что они жертвовали часть своего богатства в пользу монастырей и храмов, рассчитывая за этот «добродетельный акт» получить спасение или хотя бы улучшить свою карму.
Важным средством распространения влияния буддизма во всех слоях китайского общества стало непременное участие монахов-буддистов в погребальных церемониях. Примерно с VI в. фактически все погребальные обряды в стране, начиная с похорон императора и кончая погребением последнего из его подданных, неизменно сопровождались чтением буддийскими монахами специальных «спасительных» сутр, дающих покойнику шанс попасть в рай. Они же читали сутры в случае болезней и иных несчастий. Обычно этот ритуал стоил недорого, так что приглашение монаха в случае необходимости было практически доступно любому. Разумеется, однако, что плата за этот «божий» труд святых людей зависела от уровня состоятельности клиента:,если на похоронах бедняка монах подчас выполнял свою работу за гроши, а то и бесплатно, то за аналогичный ритуал перед гробом императора или богатого чиновника и аристократа монастырь нередко получал сотни тысяч монет, большие участки земли. Плата за погребальный обряд, равно как и прочие пожертвования со стороны богатых буддистов-мирян, составляли, таким образом, важный и все возраставший источник дохода монастырей.
Расцвет китайского буддизма во многом изменил его роль. Если на раннем этапе это было своеобразное «учение в себе», «учение для себя», то теперь на передний план все более отчетливо стала выходить социальная функция буддизма. Именно эту сторону подчеркивали в своей деятельности патриархи раннего буддизма Дао-ань, Хуэй-юань, Кумараджива. Изменение функций, повышение роли социального начала стало заметно во всем. Вот, к примеру, тот же вопрос о погребальных церемониях. В обычных условиях совершение этого обряда по-прежнему зависело главным образом от индивидуума, его желания, желания его ближайших родственников. Однако это был суровый период китайской истории: войны и междоусобицы были доминантой эпохи, на поле брани гибли тысячи и сотни тысяч воинов. В этих условиях поминовение душ павших воинов стало одной из важных общественных функций китайского буддизма.
Если до буддизма страх перед потерей тела или уродством его был одним из наиболее сильных импульсов в жизни китайских солдат, то теперь буддизм со своей идеей спасения души помогал им освобождаться от этого страха. В стране была создана специальная сеть храмов в честь душ павших воинов. Алтари и росписи этих храмов, совершаемые в них богослужения, чтения сутр должны были обеспечить всем павшим на поле брани спасение и райское блаженство [799, 75]. Конечно, главным исходным мотивом всех этих «добродетельных» бескорыстных акций буддийских монахов было все то же стремление к улучшению кармы и в конечном счете к индивидуальному спасению. Однако эта своекорыстная цель все же никоим образом не меняла того, что описанные выше акции монахов (помощь больным, организация госпиталей во время эпидемий, стихийных бедствий и т. п.) приносили именно общественную пользу и отражали возросшую социальную функцию буддизма в целом как организации, как церкви.
Очень показательно, что этот социальный акцент не только играл важную роль в китайском буддизме, но и, в свою •очередь, оказывал решающее воздействие на характер и пути развития этого учения — во всяком случае, в той его части, которая была предназначена для широких слоев населения и которая подчас именуется «буддизмом народным» (в отличие от буддизма для посвященных, от его эзотерических сект и т. п.). В первую очередь это заметно на примере той эволюции, которую в китайских условиях претерпел буддийский пантеон.