Кумир

— «Ля» — это неважно. И «ша» здесь тоже не причем, — рубил Провизер с плеча. — Главное в нашем деле — это вовремя в струю попасть. А эти ваши «ша», «ля»… Фигня это все. Ясно?

И воротила Провизер придвинул к себе порцию расстегайчиков «а-ля Иван Грозный» (300 целковых порция).

Впрочем, что ж это я? Все Провизер да Провизер… А когда же в рассказе снова Гена Коровин появится?

Не появится больше Гена! Не споет Коровин-кумир. Выхватил его из провинции Миша Лейман, импрессарио и москвич, каких свет не видел, увлек за собой в Белокаменную и швырнул «Метрополю» на обкатку. Ну, и опекает заодно. Правда, на первый канал Гену пока еще не протолкнул, но два раза — мельком и со спины — Коровина по НТВ уже показывали.

— Этот — пробьется! — говорят москвичи и гости столицы, проходя подземным переходом, что в районе Пушкинской площади. — Видали, какая прическа у парня? Ну, вылитый Кобзон!

— Пробьется, не сомневайтесь, — убеждает их Лейман-импрессарио, и готовит шляпу для сбора денег.

«Пробьюсь!» — шепчет Коровин и подает знак музыкантам.

— Та-ти, та-та… Та-ти, та-та… — Начинает…нет, уже не Алессандро, а совсем другой музыкант — Вовец (Смирноухов). Тут же подхватывает мелодию клавишник Влас. (Жак подался в Урюпинск на заработки). Потом вступает в дело бас-гитара хорошего парня Жорика (Эдип отныне играет лишь на свадьбах и похоронах). И вот уже рассыпается мелкой и крупной дробью Малютка Том (вместо старого доброго Слона, который вообще неизвестно где сгинул). Что, пошла музыка? Пошла, родимая, пошла!

Вот тогда-то уже и вступает в дело Коровин:

— Девочка-лапочка, где ты — не знаю я, но понимаю, что ты — далеко… — начинает он дребезжать нотой «ля» и жужжать на звуке «ша». Ритм-гитара Вовец морщится, хмурится Жорик-бас, Малютка Том начинает путаться в барабанных палочках… А что Коровин?

А что Коровину? Он — поет. Поет!

Кумир — поет, а значит, одним безработным у нас в стране — меньше.