Кумир

Уилсон вытер бумажной салфеткой рот, аккуратно завернул в нее все объедки, выкинул в урну возле скамейки.

— Да, влип,— согласился он.

— Не знаешь, где его искать?

— Не знаю. И не особенно стремлюсь.

Уилсон подставил лицо солнечным лучам и поправил на носу очки, словно собирался немного соснуть.

— Ты не мог бы достать мне его фото? И ваше досье?

Уилсон откинул голову и закрыл глаза.

— Это что, официальный запрос?

— Нет.

— Тогда постараюсь.

Манкузо дожевал остаток своей сосиски.

— Куда думаешь поехать, когда выйдешь на пенсию, Гарри?

— У нас с женой есть место на Веро-Бич. Мотель на двадцать комнат. Еще столько же можно пристроить. А. ты?

— Не знаю. Не думал.

— Жаль, что Мэри Луиз умерла.

— Н-да…— Манкузо поднялся.

Уилсон открыл глаза:

— Послушай, Джо…

— Да?

— Этот Петерсен — говней говна. Лучше бы сразу его пришить. Понимаешь?

— Да,— согласился Манкузо; его голос как-то сразу постарел.— Я видел его работу…

12.25.

— Итак, за быстрый наш завтрак! — Стив Томас поднял бокал бургундского.

— Да вы змей-искуситель! — воскликнула Салли.— Я просто сгорю от стыда, если кто-нибудь из моих знакомых увидит меня здесь в таком виде!

Она подтянула свитер к шее, чтобы хоть как-то прикрыть фривольный вырез платья, дотронулась своим бокалом до бокала Стива.

— Перестаньте скромничать. Вы прелестны!

— Ну конечно. Никакой косметики. Черные круги под глазами. Одета, как школьница какая-нибудь. Даже без чулок!

Так оно и было. Неудивительно, что, когда они заявились в модный ресторанчик "У Клайда", метрдотель поначалу не хотел их пускать. И только после того, как Стив сунул ему десятидолларовую бумажку, он смягчился и подыскал для них укромную кабинку в дальнем конце зала. Теперь Салли сидела в этой самой кабинке, чувствуя себя простушкой, попавшей в среду джорджтаунских интеллектуалов.

— Я занимаюсь недвижимостью,— начал Стив.— В Голдене, Колорадо.

— Около университета?

— Д-да… А вы? Что стало с той девушкой, которую я знал тысячу лет назад?

Салли распробовала бургундское: сладкое, темное, терпкое — аромат самой Франции.

— Что стало… Она долго искала себя. Металась. Сперва это был Корпус мира, потом репортерство в двух еженедельниках. Потом "Хьюстон пост", "Вашингтон пост", политика…

— Впечатляет!

Салли показалось, что он искренен.

— Я была помощницей по печати у сенатора Везерби, пока…

— Везерби, Везерби… Тот самый, который…

— Тот самый!

— Жарко вам пришлось, должно быть?

— Как в песне поется: "Мы прошли огонь и воду".

— Представляю! — В его глазах светились понимание и нежность: Салли он все больше нравился.

— А сейчас я работаю у сенатора Фэллона.

Стив чуть не поперхнулся бургундским.

— Ого! У того самого…

— Того самого!

— Господи! Да я все это видел по ТВ! — Он сам себя оборвал.— Значит, это вы там стояли? И поддерживали его под руку?

— Я.

— Страшно было?

— Страшно.

— Но с вами все в порядке? То есть с ним в порядке? Он…

— …поправляется. Мы теперь работаем у него дома. Там наша штаб-квартира.— Она взглянула на часы.— Мне сегодня надо еще поспеть…

— Бога ради извините, я и понятия не имел. Сейчас позову официанта.

Когда он повернулся на стуле, Салли поглядела на его руку, лежащую на скатерти: кисть сильная, ногти ухоженные. Ни обручального кольца, ни следа от него на загорелом пальце, с которого оно могло быть предусмотрительно снято. И еще в этой руке чувствовалась нежность. Такая вот рука ей и нужна. Может, и правда позволить себе сегодня выходной?

17.35.

Джо Манкузо сидел, как всегда, на крайнем табурете перед стойкой бара "У Герти" на углу 11-й и Ф-стрит. Он заходил сюда после работы, и завсегдатаи говорили, что за последние тридцать лет его не видели тут в будние дни всего три раза: когда был убит Джон Кеннеди, когда "Краснокожие"[47] выиграли Национальное первенство и еще после похорон Мэри Луиз.

Герти поставила перед ним двойную порцию виски "Джек Дэниэл":

— Что новенького, Джо? Игра по крупной?

— Н-да,— неопределенно промычал Манкузо, отпив большой глоток: по телу растеклось приятное тепло.

Герти оперлась локтями о стойку бара, ее пышные груди оказались на уровне его глаз.

— Ну, рассказывай…

— Понимаешь,— Манкузо оглядел бар: все "свои" были на месте — несколько знакомых фэбээровцев и старожилов из министерства труда; три или четыре проститутки, в их числе и его старинная приятельница Мэнди (как обычно, по будням она выходила в "вечернюю смену").— Тут такое дело,— зашептал он, придвинувшись к Герти вплотную.— Кто-то тырит четвертаки из автомата по продаже презервативов в офисе президента.

— Не может быть! Ты шутишь?

— Ничуть! — на полном серьезе отвечал Манкузо.

— Подумать только, прямо у президента в офисе! — В голосе Герти звучало простодушное удивление.

— Ш-ш-ш…

— И что за люди пошли! — сокрушенно покачала она головой.

На табурет рядом с Манкузо неслышно опустился Росс.

— Ну что там у тебя? — тихо спросил Манкузо.

— Мне джин с тоником,— попросил Росс.— Нет, лучше "гимлет".

— И когда только ты кончишь лакать это дамское питье?

— Иди ты знаешь куда!

— Что, плохие новости?

— Дерьмо.— Росс повернулся на табурете.— Оказывается, Саммерс ничего не может припомнить насчет СПИДа.