Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове

Создание Центрального комиссариата по делам мусульман спутало все их карты. Центральная власть наглядно продемонстрировала, что она всерьез хочет представлять интересы всех народов России.

Не мудрено, что известие о создании комиссариата, да еще с Вахтовым во главе, произвело на лидеров буржуазных татарских партий впочатление разорвавшейся бомби.

Мрачно выслушали они сообщение Алима Хакимова.

Собственно говоря, это была не объективная информация, а сплошной поток злобной брани, перемежающейся истошными бессильными протестующими воплями.

— Самозваное учреждение, созданное этими тремя гиенами, — кричал он, — не что иное, как орудие в руках большевиков, направленное в самое сердце нашей национальной революции! Ни одни уважающий себя революционер, ни один демократ не войдет в это грязное логово. Не зря они вынуждены были, как шакалы, жадно ловящие кость, стучать в двери всех членов мусульманской фракции Учредительного собрания, умоляя нас о сотрудничестве. Но тут — я говорю об этом с гордостью за себя, за своих коллег, — с пафосом воскликнул Хакимов, — тут мы все оказались на высоте! Мы вышвырнули их за дверь, мы прямо сказали им, что у нас с ними нет и не можот быть одной дороги!

— А как относится к этому новому учреждению наш Всероссийский мусульманский совет? — спросил кто-то из присутствующих.

— Разумеется, он тоже против этих самозванцев! — высокомерно пожал плечами Хакимов.

— Да иначе и быть не может! — послышались голоса.

— Там настоящие мусульмане сидят!

— Я кончил, господа, — сказал Хакимов. — Теперь слово за вами! Давайте вместе решать, как нам нанести этим самозванцам такой сокрушительный удар, чтобы и мокрого места от них не осталось!

— Позвольте мне, — поднялся худой, узколицый, рано начавший лысеть Баттал, редактор газеты «Алтай».

— Мусульмане, — начал он тихим, вкрадчивым голосом. — Мы с вами живем в историческое время. Именно сейчас, быть может, на столетия вперед решается коренной вопрос нашего национального бытия…

Голос его стал набирать силу. Слезливая интонация постепенно сменилась высокой патетикой, которая, в свою очередь, опять уступила место мягкому топу проникновенной доверительности.

— Быть или не быть! — с пафосом провозгласил он. Да, именно так стоит вопрос! Если сейчас мы не сумеем противостоять натиску русских, то никогда, повторяю, никогда впредь татары, башкиры, мещеряки и прочие мусульмане не смогут отстоять свою национальную самобытность. Наша святая обязанность — копить силы и ждать. Ждать, чтобы потом, когда настанет наш час, одним мощным ударом сбросить вековое иго и создать независимое демократическое мусульманское государство!

Вслед за Батталом поднялся редактор газеты «Курултай». Этот был не так красноречив. Он ограничился кратким заявлением:

— Мусульмане не допустят, чтобы их национальный интересы представлял самозваный комиссариат, созданный тремя предателями.

Затем вскочил какой-то бородатый краснощекий купец-татарин, невесть кем приглашённый на это сборище.

— Изменник Вахитов нанес нам удар в спину! Предательский удар лучшим силам мусульманского движения! — вылупив глаза, кричал он.

После этого выступления собрание уже окончательно утратило последние признаки благообразия. В многоголосом шуме и гомоне лишь с трудом можно было разобрать отдельные выкрики:

— Долой комиссариат!

— Позор предателям!

— Ноги их не будет здесь, в Казани!

Пошумев, приняли резолюцию: не признавать Центральный комиссариат по делам мусульман и саботировать все его решения и декреты.

2

Ночью в дверь Алима Хакимова постучали. Стук был условный, и хозяин без колебаний впустил неурочного гостя. Крупный, широкоплечий мужчина в теплой куртке, добротной меховой шапке и валенках представился:

— Эгдем Дулдулович.

Алим предложил гостю раздеться и провел его в свой кабинет.

— Мне вас рекомендовали с самой лучшей стороны, господин Дулдулович, — сказал он, когда они уселись друг против друга.

Дулдулович молча наклонил голову.

— Рекомендовали как человека надежного, бесконечно преданного нашему святому зеленому знамени, — продолжал Хакимов.

— Я высоко чту зеленое знамя мусульман и готов это доказать, — ответил гость. — И я сам, и мои друзья.

— А кого вы называете своими друзьями, если не секрет?

— Не секрет. Я имею в виду членов федерации анархистов-индивидуалистов.

— Давно вы у нас в Казани?

— С одной стороны, недавно, с другой — очень давно.

— Простите, не понял…

— Я хотел сказать, что приехал сюда сравнительно недавно. Но Казань — моя родина. Мои предки жили здесь ещо в незапамятные времена. Потомки их бежали в Турцию, служили крымскому хану. Позже перебрались в Литву…

— Понимаю. Стало быть, родители ваши — литовские татары?

— Да. Но может быть, мы перейдем к делу? Я бы хотел знать, для чего я вам понадобился.

Хакимов встал, прошелся по комнате. Наконец решился.

— Ты слыхал, что в Петрограде организовал Центральный комиссариат по делам мусульман? — Перешел он на «ты», давая понять, что полностью доверяет собеседнику.

— Слыхал.

— И знаешь, кто назначен главным комиссаром?

— Мулланур Вахитов.

— Ты с ним знаком?

— Нет. Только видел однажды.

— Когда?