Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове

По предложению Сахибгарея Саид-Галиева собравшиеся приняли резолюцию, в которой потребовали, чтобы «лица, распускающие провокационные слухи, были арестованы и преданы суду революционного трибунала».

О митинге рабочих и солдат Алафузовского района город узнал мгновенно. Сахибгарен стал одним из самых популярных делегатов съезда. Когда через несколько дней на съезде председательствующий объявил, что слово предоставляется делегату от солдат-мусульман Уральской области Сахибгарею Саид-Галиеву, в зале поднялась настоящая буря. Но не только друзей стало больше у Сахибгарея за эти дня. Прибавилось у него и врагов.

— Я выступаю здесь, — начал он свою речь, — от имени солдат-мусульман девяти гарнизонов Урала. В настоящее время в нашем батальоне насчитывается тысяча семьсот солдат-мусульман. Мы получили для батальона пятьсот японских винтовок. У нас полностью упразднены офицерские звания, все военнослужащие равны между собой. Мы назвали его «Первый Уральский мусульманский революционный батальон».

Эту последнюю реплику Сахибгарей произнес, словно бы ненароком обернувшись лицом к президиуму съезда В ней звучало откровенное предупреждение: «Посмейт только выступить против нашей рабоче-крестьянской власти! Весь батальон, как один человек, встанет на защиту завоеваний революции!»

Когда он сходил с трибуны, страсти накалились предела. Некоторые делегаты свистели, топали ногами. Руководители Харби шуро, сидящие в президиуме, обменивались презрительными усмешками. Но простые солдаты в зале шумно аплодировали Саид-Галиеву, провожали его восторженными криками:

— Молодец, Сахибгарей!

— Мы с тобой, друг!

Так постепенно демократическое крыло солдат-мусульман стало отделяться от инициаторов созыва съезда. Пропасть между представителями правых партий и солдатской массой становилась все глубже. Когда в Брест-Литовске были окончательно сорваны переговоры о мире, лидеры мусульманской буржуазии стали открыто призывать участников съезда изгнать из своих рядов всех большевистски настроенных делегатов.

Мириться с таким положением больше было невозможно. Вопрос об отношении к съезду в связи с участившимися провокационными выступлениями правых был поставлен на чрезвычайном заседании губкома. В обсуждении участвовали члены левой фракции съезда.

Камяль Якубов, представляющий Казанский мусульманский комиссариат, предложил, чтобы левая фракция немедленно покинула съезд.

— Не исключено, — сказал он, — что нам придется принять чрезвычайные меры.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Шейикмаи.

— Закрыть эту говорильню, — отрезал Камнль.

Шейнкман и сам прекрасно понимал, что другого выхода, по-видимому, нет. Город стоит перед прямой угрозой вооруженного выступления националистических элементов, открытым форумом которых стал мусульманский съезд.

— Мы делали все, чтобы образумить распоясавшихся националистов, — продолжал Камнль. — Но сейчас уже все видят, что словами делу не поможешь. Настала пора действовать.

— Итак, что ты предлагаешь? — устало спросил Шейнкман.

— Повторяю: прежде всего всем левым уйти со съезда. Но перед отим принять декларацию фракции большевиков о причинах нашего ухода. Огласить эту декларацию, и только потом начать действовать, чтобы правые не орали потом, что мы нанесли им предательский удар в спину.

— Я целиком поддерживаю это предложение, — сказал Якуб Чанышев, — съезд стал опасным гнездом контрреволюции, пора с ним покончить.

— А как обстоит дело с 95-м полком? — спросил Шейнкман у Саид-Галиева. — Нет опасности, что солдаты вернутся в казармы?

95-й мусульманский полк, расквартированный в Казани, был главной военной опорой правых. В последнее время большевики предприняли героические усилия, чтобы нейтрализовать полк, и частично распустили его.

— Этот вопрос можно снять с повестки дня, — уверенно ответил Сахибгарей. — Демобилизация прошла успешно, а та часть солдат, которая осталась в казармах, полностью поддерживает нас.

Олькеницкий тоже был за предложение Якубова. В результате большевистская фракция приняла решение покинуть съезд. Декларация фракции большевиков гласила:

«Созванный Всероссийским мусульманским военным шуро II Всероссийский мусульманский военный съезд в первые же дни своего заседания ярко показал свою политическую физиономию, выразившуюся в узконациональном движении и определенном настроении против рабоче-крестьянской власти… Мусульманские „интеллигенты“, при случае прикидывающиеся русскими, называющие себя Иваном, Петром, Александром и т. д., на этом съезде превратились в самых ярых националистов и, прикрывшись этой маской, повели определенную политику — политику разжигания национальных страстей и явного похода против рабоче-крестьянской власти… Съезд, опьяненный национальным угаром, может привести к кровавому столкновению мусульманской демократии с русской.

Поэтому фракция большевиков не может больше остаться на съезде и, покидая его, заявляет, что резолюции, вынесенные съездом после 17(4) февраля, не считает для себя обязательными».

Огласив на съезде эту декларацию, фракция большевиков покинула контрреволюционное сборище.