Кунигас. Маслав (сборник)

– А что же я сделаю без вас?! – крикнул Вшебор, с трудом сдерживая свой гнев. – Проведите меня в городище, а потом поступайте, как знаете. Вы обязались сделать это, и я могу силою принудить вас…

Собек с изменившимся лицом снова склонился к его коленям.

– Здесь есть кому заступиться за меня, – сказал он без гнева, – вы ничего не можете сделать со мною силою. Если вам нужно от меня только то, чтобы я указал вам дорогу, я это сделаю.

Вшебор в гневе отвернулся от Собека, не отвечая на слова. Он уж собирался идти за своим конем, когда к нему подошел Дрыя и, положив руку ему на плечо, сказал:

– Не сердись на нас! Мы тут не виновны. Старый Трепка правду говорит! Хоть бы сердце разорвалось, хоть бы там были у нас мать, жена, сестра, мы должны помнить о другом.

Долива сердито взглянул на него.

– О чем же, черт побери! О себе, что ли?

Дрыя нахмурился.

– Об этом говорили ясно, – сказал он. – Ты должен был понять!

– А я понимаю так, – возразил Вшебор, – что вы с вашей горстью людей страны не спасете, а того, что могли бы сделать хорошего, спасая людей, не хотите сделать.

– А если эта горсть – только начало? – сказал Дрыя. – Если с каждым днем к ней примыкают новые силы, и скоро она станет настоящим войском. А если из этой горсти выйдут те, которые несут нам избавление?

– Где? Откуда? – спросил Долива.

Дрые, видимо, хотелось навести своего старого друга на верную мысль так, чтобы он сам догадался, но Вшебор не был так понятлив, и его всегда интересовало то, что ближе всего его касалось.

– Пойдем в мою палатку, – сказал Самко, взяв его за руку, – пока накормят коня, поешь и ты всего, чем я могу с тобой поделиться. И поболтаем с тобой, как прежде.

Преодолев свою досаду, Долива уступил уговорам Самка и вошел в небольшую палатку, которую тот занимал вместе с тремя товарищами. Вся обстановка странного жилища этого рыцаря была верным отражением переживаемого времени, когда человек возил за собой все, что ему удалось спасти, убегая от чешских орд. Были тут и необходимые для рыцаря вещи и то, что ему просто жаль было отдать грабителям, и то, что было для него одной обузой.

Рядом с седлами, сбруями, предметами рыцарского вооружения, раскрашенным шлемом и богатым оружием, на возу виднелась позолоченная посуда и лежали груды кожухов и всякой одежды, стоял непочатый еще бочонок меда и уже начатая кадка с соленым лосиным мясом. Слуга возился с блюдами и мисками, потому что приближался час обеда. Паны уселись – один на куче одежды, другой – на бочонке, а обеденный стол изображала боковая решетка, снятая с воза и чем-то покрытая.

Вшебор был грустен, потому что перед глазами у него стояли все те, кого он оставил в Ольшовском городище и которых ждала смерть, а больше всех его мучило белое девичье личико. Одна мысль о том, что этот цветок может достаться первому попавшемуся негодяю, поднимала целую бурю в его душе, а кровь закипала в нем с такою силою, что он готов был погибнуть, защищая девушку, а саму ее убить, чтобы она не попала в недобрые руки.

Пока он обдумывал все это, Дрыя, оглянувшись вокруг, заговорил:

– Не беспокойся, – тихо сказал он. – Старый Трепка не может говорить иначе о том, что близок час избавления.

– Какого же, какого? – подхватил взволнованный Вшебор.

– Нам нечего таиться перед тобой, и напрасно тебе не хотят этого сказать, – спокойно вымолвил Самко. – Мы со дня на день ожидаем к себе королевича и уже имели о нем известия.

Вшебор с удивлением взглянул на Дрыю, а тот, склонившись к нему, продолжал:

– У нас оказалось столько рыцарей, что мы нашли кого послать к королеве-вдове, умоляя ее отдать нам сына.

– Не спорю, – возразил Долива, – особа королевича и самый звук его имени – много значат. Но что же дальше? Уж если Маславу удалось один раз выгнать его, то он будет стараться и вторично избавиться от него угрозами иди погубить его. А разве у нас хватит силы, чтобы вступить в борьбу с ним?

– Найдутся, – отвечал Дрыя, и глаза его блеснули надеждой. – Император немецкий поможет ему, а кто знает, может быть, и с другой стороны придет помощь…

Он усмехнулся.

– И что же, королевич согласен? – спросил Вшебор. – Вы откуда знаете об этом?

– Вот видишь, – сказал Дрыя, – нас здесь небольшая кучка, а все же кое-что мы делаем. Вчера вернулась часть послов, ездивших к королеве.

– Что же? С чем они вернулись?

– Пока ни с чем, – говорил Самко. – Королева, с позором изгнанная из страны, и слышать не хочет о королевстве, которое она называла языческим. Ее нашли в монастыре, потом у костела, который строят по ее приказанию… Сначала не хотела даже говорить с ними: «Я тружусь для иного королевства и для лучшего, – сказала она, – для того, которое обещал нам дать Иисус Христос. Не искушайте меня и не вводите в искушение мое дитя. Пусть лучше мирно прославляет Бога, чем будет обречен на несчастную жизнь вместе с вами».

– Но ведь из этого ясно, – сказал Вшебор, – что там нечего ждать!