Куница Том 4 (СИ)

Я нашёл взглядом Владимира, но тот вёл разговор с группой мужчин и жестом попросил подождать. Ладно, это его стихия, пусть командует. Я продолжал осматривать зал, взгляд зацепился за знакомое лицо, но одновременно чужое лицо. Некоторое время я пытаюсь вспомнить, где видел этого мужчину, пока меня не осенило. Я понял, почему не мог вспомнить это лицо. Когда я видел его в последний раз, половина головы Сергея напоминала свежеприготовленный бифштекс. Проклятие, едва его не убившее, сделало инвалидом, но не сломило. Сергей тренировал пополнение и занимался штабной работой, для полевых операций, лишённый одной ноги и половины руки, мужчина не подходил.

Сейчас он был не молодым, но уже опытным офицером. Недостаточно родовитым, чтобы сразу пробиться в генералы, но и не настолько безродным, чтобы быть вечным лейтенантом. Если я правильно сопоставляю время, он сейчас майор, командир батальона, кажется, как раз вернулся из горячей точки. Я уважал этого мужчину, но сейчас не мог взять и подойти, чтобы поздороваться. Жаль, но его надо взять на заметку и присмотреться.

— А вот и молодое дарование, — раздался голос сбоку.

Трое мужчин были замечены мной, так что голос меня не напугал и не удивил. Оборачиваюсь. Военной выправки нет, все трое молоды — нет и тридцати. Двое выглядят нормально, но от третьего спесью и самомнением разит на милю.

— Не имею чести быть представленным…

У спесивого мои слова вызывают смех.

— Вы послушайте, господа, какая прелесть. Не имею чести…

Этого уже достаточно, чтобы вызвать кретина на дуэль, но я даю шанс его другу, встревающему в разговор.

— Князь Рубцов Даниил Николаевич, — представляет адекватный. — Мои друзья, князь Ярослав Эдуардович Долгорукий (спесивый) и герцог Рора Драгомир сын Корнель.

— Барон Мартен к вашим услугам, — сделал вид, что не заметил оскорбления.

Пока не заметил. Может оказаться, что это проверка, как я себя поведу. Если начну возмущаться и бросать вызовы — это одно, если буду слишком пассивен — другое. Оскорбление пока не прямое, посмотрим, что будет дальше.

— Ваша команда, барон, уверенно продвигается к победе, — отметил Драгомир, произнося слова почти без акцента, хотя русский для герцога явно неродной язык.

— И мы намерены продолжать в том же духе, — кивком подтверждаю.

— Вам просто везло, — отмахнулся Долгорукий.

Хмыкнул.

— Видимо, нам запредельно везло, учитывая отсутствие потерь и победы только полным разгромом противника, с рекордным в этом году временем.

— Вам попадались слабые команды, — продолжил настаивать Ярослав. — Настоящие противники не дадут твоим… подопечным даже носа высунуть из укрытия.

— Время покажет, князь.

Тот оскалился:

— Пари? — и, не дожидаясь моего ответа, огласил на весь зал: — Господа! Юноша оспаривает моё мнение о будущих играх! Барон Мартен готов доказать уверенность в своей правоте, однако… — Долгорукий с сомнением посмотрел на меня. — Чем вы можете подтвердить свои притязания барон? Разве что поместьем?

Дешёвка.

— Вы же не откажетесь от своих слов, барон? — подыграл Рубцов.

А широко улыбаюсь господам.

— Господа, я всё ещё не услышал, чем ВЫ собираетесь подтверждать свои притязания. Вы, князь, — обращаясь к Ярославу. — владеете чем-то, что может быть сопоставимо с моим поместьем? Или, может быть, вы, князь, — теперь обращаюсь к Рубцову, — дополните ставку вашего друга?

Ярослав Долгорукий — чайник без ручки. Всё, что у него есть — фамилия и, похоже, раздутое самомнение. Младший сын племянника главы рода, если не сделает себе карьеру — окажется великовозрастным оболтусом на содержании. Рубцов, правда, поместье имеет. За Уралом. Даже вполне богатое и прибыльное, только по меркам столицы «За Уралом» это примерно так же, как «в заднице мира», поэтому мой домик под Москвой куда интереснее выглядит.

Драгомир мне похлопал.

— Так их, наглецов, — одобрительно кивнул он.

Ярослав склонился.

— Туше. Признаю свою неправоту. Не злитесь, барон, это всего лишь дружеская шутка.

Сказав это, князь подошёл ко мне и протянул руку, будто бы всё сказанное было всего лишь шуткой. Что же, все мы умеем шутить.

— Дружеская шутка, — улыбаюсь, отвечая на рукопожатие.

Видимо, чтобы закрепить дружеские намерения, вся троица осталась со мной, ведя непринуждённый разговор. Удивительно, но спеси значительно поубавилось. Не скажу, что от неё не осталось и следа, однако уже можно разговаривать, не ощущая, как тебя каждой фразой пытаются унизить или напомнить тебе твоё место. Ярослав напоминал мне типаж офицеров, горделивых, однако отважных и по-хорошему наглых, когда дело касалось боя и противодействия противнику. Не самые плохие люди, вносившие свой вклад в войну, разве что смутьяны и источник постоянных мелких проблем. Должен лишь отметить, за своих друзей эти кажущиеся эгоистами ребята голову сложат, не задумываясь. Всё это, однако, не прибавляло мне удовольствия от беседы, и появление Владимира я воспринял с энтузиазмом.

— Дмитрий, с тобой хотят познакомиться, — сообщил мне Волконский.