Куноичи (СИ)

Помимо размышлений над ответом, Тен-Тен чувствовала слабые отклики паники: в небе, на тёмно-сером фоне, она увидела фиолетовую искру порченой бабочки. Такахаши молилась всем известным богам, чтобы это было обманом зрения, потому что…

Ну, учитывая, что Габриэль извинился перед ней ночью, Тен-Тен была уверена в его намерении избавиться от Хлои. А рядом с ними в этом парке из выведенных на эмоции был только наркоман на лавочке. Возможности человека, готового на что угодно, потенциально ужасали.

Но вот что делать ей в этой ситуации — тот ещё вопрос.

— Моя мать — прекрасный человек, и я очень её люблю, — сказала наконец Тен-Тен, пока её голова прокручивала варианты.

Убить бабочку? Она не знает как. Обратить общее внимание на акуму? Бесполезно, потому что проблему это не решит. К тому же Чудесные заметили приближение бабочки каким-то внутренним чувством и уже успели разбежаться в разные стороны по надуманным предлогам. Вопрос только в том, когда они вернутся. И успеют ли.

И справятся ли. Роджеркоп вызвал у них огромные трудности; вряд ли герои, говоря откровенно, справились бы без вмешательства Тен-Тен. А здесь человек, для которого нет ничего… почему-то Тен-Тен была уверена, что наркоман на лавочке уже достиг того дна, когда люди вокруг превращались в ходячие куски мяса, и кроме дозы ничего не интересовало.

Думай, Тен-Тен, думай.

Что такое акума? Неизвестно. Их насылает Бражник, но Тен-Тен даже не была уверена, что это обычная бабочка, испорченная его силами. Может, она полностью из них состояла… это сейчас было неважно.

Что рождает акуму? Эмоция. Злость, раздражение, негодование — весь негатив, на который только способен человек. Но этого недостаточно для акуманизации: каждый день в Париже злятся, негодуют и раздражаются миллионы людей, и только единицы становятся акумами. Значит, есть ещё критерии. Один из них — вероятная приближённость к Габриэлю; это могло быть ограничение в расстоянии, потому что дом Агрестов находился неподалёку, или что-то другое. Может, эмоциональная вовлечённость самого Бражника.

Это есть. Но что ещё? Что ещё? Тен-Тен слышала историю про акуманизацию мадам Бюстье: та защищала от акумы расстроенную Маринетт, махала папкой и в итоге бабочка сменила цель. Хм. Сменить цель — это именно то, что сейчас было нужно.

Жаль, что Маринетт не расспросишь подробнее.

Бабочка приближалась под тихое мурлыканье далёкого грома. Шамак давила на гнойник Хлои Буржуа, задавая вопрос за вопросом. Тен-Тен мялась на камеру, заикалась, хмурилась — и думала, думала, думала. Счёт шёл на секунды, которые так не уважали в этом мире.

Нужна эмоция — с этим проблем не будет, Тен-Тен могла разогнать своё сознание в любом направлении. Немного самогипноза, и она будет в холодной ярости даже без причины. Нужна цель, судя по всему. И предмет, куда может влететь бабочка. Это должен быть обычный предмет? Наверное, нет. Все проклятые вещи были так или иначе связаны с целью.

Но что выбрать ей, чтобы не дать акуманизироваться сумасшедшему? И стоит ли вообще вмешиваться?

Да, стоит — иначе её просто убьют, Такахаши была уверена. К тому же Тен-Тен была уверена в собственной ментальной устойчивости, так что миру не светила одержимая куноичи. Одни плюсы, куда ни посмотри.

Осталось найти предлог.

— А как вы прокомментируете слухи о том, что ваша мать состояла в близости с Габриэлем Агрестом?

Тен-Тен уставилась на Шамак, широко раскрыв глаза. Вот оно.

Вот цель акуманизации. И предмет тоже есть — пальто, которое Тен-Тен отобрала у Габриэля.

— Он… нет-нет, они… они не могли…

Шамак улыбнулась — победно, довольно, кроваво. В следующий миг, когда она заметила севшую на плечо Тен-Тен бабочку, женщина побледнела до стерильной белизны.

— Близость? Я узнаю это, — пообещала Тен-Тен, прикрывая глаза и настраиваясь на ментальный бой.

Её голову словно проглотило желе, и сознание выключилось, как перегоревшая старая лампочка.

Акуманизация была похожа… нет, она не была похожа на гендзюцу или на гипноз. На программирование тоже. Это в общем было совершенно новое чувство, которое Тен-Тен никогда раньше не испытывала: раболепие, желание подчиниться, встать на колени, посмотреть на своего БОГА со слезами на глазах.

Вот только БОГ молчал. Тен-Тен схватилась за ткань на груди — не пальто, которое отдал ей Габриэль, а её любимая белая туника. Такахаши носила её целых пять лет, с пятнадцати до двадцати, пока вещицу в лохмотья не разорвали во время боя.

Она очень любила свои вещи и терпеть не могла их менять.

Тен-Тен опустилась на одно колено. Нижним зрением она видела бордовые штаны и свои любимые босоножки. О. Какая неожиданность.

Она подняла голову, смотря вперёд. Шамак и её банда продолжали снимать; камеру Тен-Тен уничтожила одним броском куная. Железо не прошло навылет, как она и хотела, а застряло в технике. Просто баловство, чтобы напугать оператора.

Шокированный мужчина даже не пошевелился. Тен-Тен не была уверена, что он вообще заметил бросок. Рядом истуканами замерли Чудесные. Милые ребятки, надевшие свои костюмчики и готовые к битве.