Куноичи (СИ)

Одри, то ли устав от камер, то ли высказав всё, что планировала, перенаправила внимание журналистов на скульптуру и её создателя. Однако, едва Тео успел ответить на пару вопросов от заинтересованных интервьюеров, как из-за статуи показался Нуар. Очевидно, Адриану надоело разглядывать один лишь постамент, как воришке, и он решил дождаться нормального открытия статуи.

Выражение лица у Кота было задумчивым, что очень порадовало Тен-Тен. На вопросы от журналистов он отвечал сдержанно, насчёт статуи и вовсе высказался скорее негативно. Котёнок был не безнадёжен: он запомнил, что Такахаши говорила про установку постамента во время своего заваленного интервью Шамак, и практически повторил сказанное ранее.

— Я не совсем понимаю, зачем это. Мы делаем свою работу. Как и другие.

Вообще, если сравнивать бахвалистого и развязного Котёнка Нуара, которого Тен-Тен видела на ранних записях интервью, и нынешнего Кота, то второй явно выигрывал. В который раз Такахаши удивилась, насколько же быстро растут дети. В таком нежном возрасте достаточно пары фраз или одного события, чтобы переменить поведение или даже мировоззрение.

Жаль, что у шиноби в подростковом возрасте было косное сознание с чёткими жизненными ориентирами. Только самые сильные чувства могли их пошатнуть. Собственная идентичность была хороша, но что, если исходный продукт оказывался пропащим?

Только у Наруто и учителя Гая, пожалуй, выходило менять сознание людей в любом возрасте. Тен-Тен не знала, было ли это из-за силы их оптимизма, или же причина крылась в другом. Она в любом случае была благодарна: если бы не Узумаки, то её любимый Неджи до самой смерти варился бы в собственном отчаянии и жалком существовании.

Тео Барбо, лишившийся внимания, отошёл к статуе. Он снова вытащил открытку с Ледибаг и рассматривал её. Выражение его лица совсем не понравилось Тен-Тен: было в нём нечто тёмное, ядовитое. Почти такое же глубокое, как у дочери Одри по отношению к Хлое.

Тен-Тен потёрла лоб и тяжело вздохнула.

— Когда же это закончится, ками-сама?

Ну, ответ был на самом деле не столь очевиден, как можно было бы подумать. Тен-Тен считала, что ей недостаточно просто взять и убить Бражника: проблема Сабрины на этом не решалась, а проблема опекунства над Адрианом только ухудшалась. Хотелось бы куноичи, чтобы все её беды решались по одному щелчку пальцев.

Адриан продолжал давать интервью, Тео продолжал погружаться в свою злобу. Тен-Тен не успела подойти к мужчине: её весьма беспардонно дёрнул за локоть один из журналистов. За это он получил весьма чувствительный тычок в бок от Луки, но момент был упущен.

Тео Барбо ушёл. Исчез. Испарился. Учитывая его психологическое состояние, Тен-Тен была уверена, что пропал мужчина благодаря прилетевшей тёмной бабочке.

— Ну что за невезение…

Лука ободряюще погладил её по руке.

— Некоторые вещи должны произойти, помнишь?

— Желательно не в мою смену.

Одри инициировала открытие статуи: женщина окликом обратила на себя внимание и просто сдёрнула покрывало с фигур. Поднялся восхищённый гул. Тен-Тен не понимала, чем именно все восхищаются: то ли поступком мадам Буржуа, то ли красотой статуи.

Ну, она была… ну, она была. Как Тен-Тен и думала, Ледибаг находилась выше Кота Нуара: девчонка опиралась на напарника, застыв в стремительном прыжке вверх. Кот крепко стоял на постаменте на корточках, отведя одну руку назад. Выглядело…неплохо. Тео Барбо оказался действительно хорошим скульптором: у мужчины даже вышло придать леске от искусственного йо-йо ощущение лёгкости и парения.

Сколько же он наблюдал за своей зазнобой? И где теперь этого влюблённого отлавливать?

Какие проблемы он принесёт городу и Тен-Тен лично?

От интервью у куноичи самоустраниться не вышло: Одри перешла на новый уровень саморекламы, и утянула французскую дочку в кадр вместе с собой. Говорила мадам Буржуа громко и быстро, так, что Тен-Тен не смогла бы вставить и слова, даже если бы хотела.

Но она не хотела. Вместо этого Тен-Тен наблюдала за вторым ребёнком этой неуёмной женщины. Блондиночка хорошо держала лицо перед камерами. Помогал и макияж: бледные от злобы губы прятались за нежно-розовым блеском, румянец на щеках цвёл абсолютно здоровый, глаза оказались выгодно очерчены чёрными пушистыми ресницами. Красавица. Сама Тен-Тен обленилась и использовала минимум макияжа: голубой на глаза, чтобы выделить их ледяной тон, и розовый на губы, слишком бледные от природы. Помаду Тен-Тен выбирала такую, чтобы можно было не подкрашивать в течение дня. Лишняя морока, она никогда не любила всю эту возню с краской на лице.

Лука, паршивец, стоял неподалёку и просто наслаждался зрелищем. Одри таскала Тен-Тен, как большую плюшевую игрушку, которую родители пообещали выкинуть. Вот ребёнок и вцепился в давнего друга: смотрите, я о нём помню, его нельзя выкидывать, я хороший!