Купальская ночь

Я был счастлив, настолько, что даже не задавался вопросами. Почему ты возвращаешься, хотя послезавтра первое сентября. Почему нельзя прийти к тебе днем, а только в полночь. Но решил исполнить твою просьбу, ведь не зря же ты телеграфировала, могла бы и просто явиться в мастерскую или ко мне домой. Значит, не могла – и это важно. Я едва дождался темноты, и ровно в полночь был у тебя под распахнутым окном. Забрался в твою комнату. Было очень темно. Я почувствовал, как ты обнимаешь меня, кинувшись на шею. И так обрадовался, что стал плохо соображать. Я целовал тебя, прижимал, а ты удивительно настырно тянула меня к кровати, и от этого у меня просто голова шла кругом. Слайдами мелькало то утро на реке, розовое, с гусями. И нас больше не прервут… Конечно, внутри просто все взрывалось от нетерпенья.

– Костя… – услышал я шепот.

И вот тут что-то кольнуло. Я не знаю, то ли другой запах, то ли сам этот шепот… По голосу не понять, тихо, но

Я почувствовал, что это не ты. И очень испугался. Это не ты! В этом было что-то такое зловещее, дикое, ужасное, кто, если не ты, так жарко встречает меня. Как будто кто-то обернулся тобой, подменил, украл тебя. Нечистая сила… Черт, я не знаю, как это произошло. Эта кромешная темнота. Мне стало так страшно. Я дернулся. Я толкнул ее, просто подальше от себя, и получилось сильнее, я, видимо, от испуга не рассчитал сил. Она вскрикнула, что-то тяжело грохнулось. Я нащупал выключатель, и, когда люстра вспыхнула, я все увидел. Тумбочка лежала на боку, а рядом с ней Алена Дмитриевна, в одной только ночной рубашке. Я растерялся, ничего не мог понять. Думал, она просто не может встать, и присел рядом с ней, пытаясь поднять. Но тут потекла кровь. Много крови.

Я не помню точно, кажется, я пытался зажать ее рану, потом побежал к соседям, вызвать по телефону «скорую». Потом вернулся. Она уже

«Скорая» приехала, они осмотрели ее, вызвали ментов. Я уже начал соображать. И понял, что

Это не была ошибка. Она назвала меня по имени, тогда, шепотом. Она ждала меня. Я не мог понять, как все это началось, но это все было правдой. Она ждала меня, в твоей комнате, в твоей кровати, в ночной рубашке. Меня.

Я думал о тебе и о том, что тебе скажу. Поэтому я не говорил ни с кем, потому что, пророни я хоть слово, потом уже бы не получилось ничего исправить. Хотя и так ничего не исправить. Я все ждал, что ты появишься, и только на допросе узнал, что ты в это время была в Москве. И стал понимать еще меньше.