Купчино.Трилогия(СИ)

"А спутница-то - та ещё штучка", - восхищённо зацокал внутренний голос, мнивший себя тонким ценителем женского пола. - "Лет двадцати пяти-шести от роду. Одета дорого, элегантно и изысканно. Волосы чуть волнистые и огненно-рыжие. И мордашка смазливая.... Ноги - длинные-длинные: растут, что называется, от самых ушей. Ну, и вся фигурка - на высшем международном уровне. То бишь, девяносто-шестьдесят-девяносто.... Может, братец, стоит всерьёз приударить за этой "глянцевой" фифой? Для пользы общего дела, я имею в виду, а? Тем более что и глазёнки у барышни соответствующие: тёмно-тёмно-зелёные (контактные косметические линзы?), шаловливые и развратно-легкомысленные. Выгорит, ей-ей.... Да, шучу я, шучу. Не напрягайся ты так, пожалуйста. Дурилка картонная. У нас же теперь - только одна Олечка Гущина на уме. Одна единственная, прекрасная и неповторимая. А про всех остальных женщин-девушек этого бренного и многогрешного Мира мы с тобой напрочь забыли. Навсегда. Забыли и растёрли. Ну, как в том знаковом стихотворении.... Мир жесток. И непонятен. А глаза - так часто - лгут. Этот вечер мне приятен. И приятен - мой маршрут. А глаза, что часто лгали. В невозвратности - теперь. В сонме - ветряной - печали. В списке - ветряных - потерь. А весна, уж, на подлёте. И овсянки - вдалеке. Ткут мне песню - об исходе. Ткут мне песню - на заре. У меня была - овсянка. Улетела - без следа. Мчатся вдаль лихие санки. В небе синяя - Звезда. Мы домчались, морды в мыле. Не грусти, лошадка, в такт. А овсянку мы забыли. Как потерянный - пятак. Мы забыли и - растёрли. Словно мошку - на стекле. Дождик льёт - легко и мокро. Так бывает - на заре. Так олени - сытный ягель. Жадно лижут - в сентябре. Очень мокрыми - губами. На отъявленной заре. Путь весенний - всё на санках. Грусть всё тише и нежней. И свистит опять - овсянка. Без особенных затей.... Хорошо сказано. Честью клянусь, хорошо.... Да, а забыть сероглазую Олечку у тебя так и не получилось. Хотя, конечно, и старался, морда одноглазая. Но - не получилось. Даже в первом приближении. И во втором. И в третьем. Знать - Судьба...".

- Эй-эй! Кавалер симпатичный! - произнёс - с лёгким иностранным акцентом - грудной женский голос. - Вы, никак, уснули?

- А, что? Извините. Просто слегка задумался.

- Бывает, конечно...

- Это - моя внучка Сонечка, - добродушно улыбнувшись, сообщила Ульяна Макаровна. - Вот, лапушка драгоценная, приехала навестить древнюю бабулю. И гостинцев щедрых привезла. Как и полагается. Заграничных.

- Софи Гарднер, - изобразила лёгкий книксен девица.

- Яковлев, - вежливо кивнул головой Сергей. - Рад нашему знакомству.... Вы, кажется, являетесь гражданкой США?

- У меня несколько паспортов - разных стран.

- А занимаетесь, если, конечно, не ошибаюсь...м-м-м, чем-то религиозным?

- Откуда, милейший кабальеро, такая недетская осведомлённость? - озабоченно нахмурилась рыжеволосая барышня. - Вы работаете в российской ФСБ?

- Бог, однако, миловал. Просто в нашем легендарном Купчино все - и про всех - всё знают. Ну, или же очень-очень многое. Фирменная особенность такая...

- Обязательно учту на будущее. Спасибо, странствующий идальго, за своевременное предупреждение.... А "религиозная полоса" у меня уже давно закончилась. Почти полтора года тому назад. Нынче же занимаюсь кинематографом.

- В качестве актрисы?

- Как вы говорите - Бог миловал. Только лишь в качестве режиссёра и продюсера.... Жанр? Любовь, естественно. Откровенная, серьёзная и всеобъемлющая. А также немного ужасов и мистики.

- А, вот, наш Сергей Сергеевич решил в полицейские податься, - вмешалась в разговор Ульяна Макаровна. - Будет теперь трудиться в качестве полновесного заместителя начальника "пятнадцатого" отделения. Завидная карьера, ничего не скажешь.

- Откуда вы узнали? - опешил Сергей.

- От старого и облезлого верблюда, - слащаво улыбнулась старушка. - Шучу я, шучу.... Просто мы, Серенький, в Купчино живём. А здесь, как ты сам недавно сообщил, все - и про всех - всё знают. Хи-хи-хи...

- Ну, да, конечно. В Купчино.... А где же, Макаровна, ваша подружка закадычная? Почему её не вижу? Поссорились?

- Очень надо. Просто к Матрёне гость приехал - старинный сослуживец по прошлым Временам. На сутки, Серенький, раньше тебя. Кличут Дмитрием Силычем. Только болезненный он какой-то, на улицу почти не выходит. То ли туберкулёз. То ли, наоборот, застарелая ишемическая болезнь. Вот, Ивановна с ним и нянькается. Обихаживает, то бишь, дружка сердечного.... Сонечка, милочка, тебе уже пора. Люди ждут. Нехорошо, девонька, опаздывать.

- Ах, да.... До встречи, будущий шериф.

- Всех продюсерских благ. И грандиозных успехов на "киношном" поприще...

Сергей уже подходил к перекрёстку, когда сзади раздался сытый самодовольный рык, и мимо него уверенно проследовал знакомый тёмно-синий "Джи Эм Си". Проследовал, оказался на Будапештской, ловко развернулся и поехал на юг. А за ним, бодро похрюкивая, тут же покатил микроавтобус, ранее припаркованный возле тротуара.