Купеческая дочь замуж не желает

— Лэр Нессир, я прошу руки вашей дочери! Но даю слово чести, что я не причастен ни к чему, что случилось с леди Маринеллой! Я нашел ее в лесу на моих землях, неподалеку от старого охотничьего домика. Похоже, ее сбросила лошадь. По дороге домой леди пару раз теряла сознание. Потом приходила в себя. Наверное, из — за травмы, леди Маринелла позволила себе несколько свободнее разговаривать со мною. Но я не в претензии! Я понимаю, что наше появление в таком виде на глазах у многих людей может причинить вред репутации юной леди, поэтому ещё раз прошу у вас руки вашей дочери!

Такого Лайон, конечно, не ожидал. Но надо сказать, что и мысли о причастности барона к случившемуся с дочерью ему в голову не приходили. Слишком порядочен был Иртэн.

И просчитал быстро возможные последствия и предложил наиболее подходящий выход. Да и сам Лайон был согласен, что такой выход из ситуации, довольно неловкой, лучше всего. Но вся загвоздка теперь в Марише. С ее строптивым характером от нее можно ожидать всего. Тем более что он, как отец, разрешил ей самой выбирать себе спутника жизни. Если надавить на дочь сейчас, то простит ли она потом отца? Лайону до боли не хотелось терять доверие дочери и ее любовь. Ещё раз все обдумав, и приняв нелегкое решение, Лайон вздохнул и сказал ожидавшему его ответа барону:

— Честно говоря, ваше предложение, барон, весьма лестно для нас. И я верю вам. Но решение этого вопроса будет зависеть от моей дочери. Я обещал не лишать ее права найти свое счастье самой. Я соглашусь с любым ее решением. Решит она принять ваше предложение — замечательно! Вы мне кажется порядочным человеком, способным составить семейное счастье для девушки. Решит отказать — неволить ее не буду и сердиться на нее или любить и уважать ее меньше — тоже не буду. Так что давайте подождем хотя бы до завтра, пока Маринелла будет в состоянии здраво мыслить. Да и самочувствие улучшится. А пока, время уже позднее, ночь, могу я предложить свое гостеприимство? Комнату вам для отдыха уже приготовили, и я приглашаю вас для позднего ужина в столовую.

И Лайон поднялся, давая понять, что разговор на эту щепетильную тему пока закрыт.

Глава шестьдесят седьмая

Слова, будто воздух горный,

Рождают второе дыханье.
Влекут в океан бездонный
Забытых земных желаний.

Марина.

Услышав знакомый голос, я вздохнула с облегчением и позволила себе небольшую слабость, то есть зашаталась и собралась уже натурально рухнуть к ногам «рыцаря в сверкающем доспехе», но была подхвачена крепкими руками.

— Леди Маринелла, что с вами? Вы упали или не дай Всеблагие, кто-то напал на вас? Как вы оказались в моем лесу?

Я, прислоненная к теплой и крепкой опоре, смогла кое-как ответить, несмотря на простреливающую голову боль и дурноту.

— Все случайно, лошадь испугалась, понесла, я ударилась головой об ветку, упала. Лошадь, наверное, ускакала. Очнулась в какой-то старой избушке. Там были двое, мужчина и женщина, я их не видела, только слышала. Вроде бы голоса слышала когда-то, но точно не могу опознать. Женщина почему-то сердилась на мужчину, тот намерен был жениться на мне, сказал, что я теперь скомпрометирована. Я сбежала через окно.

Выдав такую длинную речь, я ослабела окончательно и начала сползать по барону вниз, ноги решительно отказались меня держать. Пробормотав что-то, подозреваю, что не для моих девичьих ушей, Иртэн подхватил меня на руки и пошагал куда-то вглубь леса. Пока меня несли, я позволила себе расслабиться и даже отключилась на некоторое время, но очень короткое. Вначале услышала позвякивание уздечки, а потом негромкое вхрапывание. Значит, здесь «припаркован» конь Шефира. Подойдя ближе к транспортному средству, барон негромко сказал.

— Придется ехать вдвоем на моем коне. Я вас сейчас подсажу, вы садитесь удобнее, потом я сяду позади вас.

Я честно сказала. — Сидеть не смогу… могу полежать.

Барон вздохнул и ответил.

— Ну полежите тогда…

С этими словами он закинул меня на спину коняшки перед седлом. Затем сел сам, прижал меня к себе, и мы осторожно двинулись по едва заметной тропинке в сгустившихся сумерках. Пару раз я точно отключалась, потом вновь приходила в себя. Тошнота усиливалась и я не выдержала, дернула за руку Иртэна, показывая знаками, что мне дурно.

Парень, слава Богу, понял меня мгновенно, остановился, соскочил сам и стащил меня безвольным мешочком. Далеко отойти я не смогла, вывернуло меня почти прямо возле лошади. Думала, что барон отвернется, но он поддерживал меня, чтобы я позорно не свалилась в свою же лужу, потом пошарил где-то у себя в кармане камзола и протянул мне небольшую фляжку.