Купель Императрицы

Харон поднялся и выключил ночник. Теперь келью освещал лишь приглушенный, мягкий свет торшера. Часы в кают-компании пробили трижды. Мой опекун вернулся в кресло-качалку, укрылся пледом и сложил руки на животе, сомкнув пальцы в замок. Некоторое время его взгляд блуждал по келье. Наконец, собравшись с мыслями, Харон начал:

– Москва не сразу строилась. В отличие от Белокаменной, Санкт-Петербург шагал в Европу семимильными шагами! Окно, прорубленное в нее Петром Алексеевичем, быстро становилось триумфальной аркой. Налаживались новые торговые связи и пути. Расширялись границы государства. Санкт-Петербург стал новой столицей Российской империи. Сменялись Императоры и Императрицы. Как грибы после дождя в городе росли купеческие особняки, церкви и соборы. И в середине восемнадцатого века, Императрица Елизавета Петровна, желая отобразить в архитектуре всю мощь российской империи, повелела возвести дворец – зимнюю резиденцию – не уступающую своим величием лучшим архитектурным шедеврам мира. До полного завершения строительства Елизавета не дожила всего один год. И по-настоящему обживать дворец довелось уже Екатерине Второй, преемственно унаследовавшей, так сказать, престол от мужа – Петра Третьего. Однако дворец она находила безмерно неуютным и потребовала возвести подле него другой, не столь большой и претенциозный, но более камерный и уютный. В нем же, по завершении строительства, проживали ее фавориты и размещалась первая коллекция произведений искусств, полученная Екатериной в Берлине в счет уплаты долга перед Россией. Благодаря именно этой коллекции, состоявшей более чем из двух сотен художественных полотен, и берет свое начало история музея. Впрочем, для публичного доступа музей был открыт гораздо позднее. В своем уединенном уголке, как называла Екатерина малый дворец, она любила проводить уютные вечера, на которых ее знатные гости участвовали в спектаклях и в прочих, так сказать, увеселениях. Скрывая с глаз прислугу, подъемный стол доставлял яства с кухни первого этажа, в парадные покои второго, поражая гостей удивительной машинерией. Особой гордостью дворца являлись так называемые висячие сады, располагавшиеся на втором этаже, и зимний сад, круглый год благоухавший зеленью. Однако бриллиантом в короне нового дворца стала тайная купальня Императрицы, по ее Императорскому велению спроектированная на манер римских терм, известных также как – греческие, и построенная под землей, глубоко в недрах дворца. Впоследствии чертежи и планы, на которых имелось упоминание купальни, были уничтожены.

Центром екатерининских терм, их оком, являлась гранитная чаша – купель Императрицы – облицованная снаружи изумрудным малахитом, а изнутри – серебром; полы вокруг нее украшали греческие мозаики. Облицовка стен купальни блистала белоснежным каррарским мрамором; из него же был искусно вырезан величавый трон Екатерины – сердце купальни – и ведшие к нему ступени амфитеатра, освещаемые многосвечием высоких золотых канделябров. На противоположной стороне от трона, в золоченых нишах располагались статуи двенадцати богов греческого пантеона, устремлявших свои взоры на монаршую купель. Беломраморными были и марши грациозной купельной лестницы, увенчанной изящной малахитовой балюстрадой, идеально гармонировавшей с купелью и мозаиками; на мраморных тумбах балюстрады, в золотых подсвечниках пылали свечи, указуя путь. Обращенному вверх взору открывались изваяния обнаженных атлантов и кариатид, поддерживавших высокий золоченый свод купальни; в нем отражался блеск бессчетных свечей золотой люстры, ни своими размерами, ни богатством английского хрусталя нисколько не претендовавшей на скромность. Подпол купальни подогревался горячими водами, согретыми в печах за ее пределами; а вода самой купальни имела температуру премного располагавшую к долгому и многоприятному омовению.