Купель Шантунга

Ответ Тыртова был заглушен взрывом у башни очередного японского снаряда. На самом деле с меткостью у единственной десятидюймовки Рудневского отряда все было в порядке. Проблемы были скорее с удачливостью. Бронебойные снаряды, попадая в японские корабли, часто проходили навылет, снеся, например, кормовой мостик на "Асахи", и, чуть позже, продырявив ему ют и выломав половину адмиральского балкона. Что в бою совершенно безвредно и абсолютно не наблюдаемо с дистанции в несколько километров. В завязке боя один из дальних выстрелов почти вывел из игры "Идзумо", попади он под таким углом в палубу но… Промах в пять метров, при стрельбе с дистанции в шесть миль, это накрытие. То — есть прицел взят абсолютно верно, и корабль противника был вполне в эллипсе рассеивания, но — все равно промах. Один из "не наблюдаемых" снарядов вывел из строя кормовую башню на "Асахи", но на "Памяти Корейца" и этого попадания не заметили. Зато огонь "Фусо", на котором, похоже, справились наконец с управлением, начал доставать русский корабль все больше. И вот его то замечали на русском крейсере все. Сначала снесло кормовой мостик, а теперь, судя по начавшему поступать в башню дыму, на баке начинался пожар.

— Господа бога душа мать, блудницу вавилонскую в койку со всеми апостолами! — судя по выражениям Дикого для башни последнее попадание тоже не прошло даром, — гидравлика накрылась! В ручную я пока этого гада удерживаю, заряжайте быстрее, скорость наводки совсем никакая, если сменим курс — не поймаю его снова! Как только угол выставишь сразу… БАШНЮ ВЛЕВО!!!!

По рыку прапорщика, пара самых здоровых матросов башни начала с гиканьем вращать тяжеленные маховики ручного привода. Но башня поворачивалась ужасно медленно, для поворота с борта на борт на ручном приводе требовалось около шести минут, и "Асахи" вот вот неминуемо должен был выскользнуть из прицела…

— Выстрел! — перебил погоняющего уже истекающих потом матросов напарника Тыртов.

Лейтенант торопился использовать как можно больше снарядов до того, как поломка гидравлики окончательно выключит их из боя. На попадание при таком, с позволения сказать, наведении он на самом деле не особо-то уже и рассчитывал. Но вдруг да повезет…

— Падение!

— Ого… — Тыртов не поверил своим глазам — все дневные труды, все месяцы подготовки и десятки выпущенных в бою у Кадзимы и на учениях снарядов, все это было не зря, — Платон, братцы, вот теперь мы кажется, ей Богу, попали…

На борту "Асахи", ясно видимая в прицелы и дальномеры, вспухала жирная клякса черного дыма с багровыми прожилками огня. Там, на месте третьего нижнего каземата левого борта что — то взрывалось и горело. Вот вверх выбросило еще одну шапку дыма, из нее что то разлеталось, поднимая вокруг корабля пенные всплески, а в небо вонзился столб огня, достигающий среза труб…

— Мы попали!!! У японца крен — уже градусов десять на левую! — в голос завопил лейтенант.

— Получи, зараза, — устало вытер лоб Диких, — если кто хочет посмотреть на дело рук своих — как зарядите орудие, можете сбегать на верхнюю палубу, глянуть. Такое вам салажатам в жизни может больше и не увидеть. Мы на циркуляции, Дмитрий Иванович, — пока не встанем на курс я не знаю куда наводить, а вручную ворочать башню просто так незнамо куда — без толку.

— Остаток снарядов — двадцать семь, заряжаем фугасным, бронебойных в погребе осталось пять штук, пока побережем, — поддержал его Тыртов, не в силах оторвать глаз от "Асахи", на котором что-то продолжало взрываться, и не думая затихать, — он валится! Честное слово, Платон Иванович, дорогой, мы его все таки достали!

Но его крик был обращен уже в спину старого сверхсрочника, тот сам не удержался и выбежал из башни посмотреть на первый в жизни утопленный им линкор.

После войны дотошные эксперты подсчитали, что при поражении каземата или башни шансы на взрыв погребов боезапаса для орудий картузного заряжания были около десяти процентов. Гильзового, используемого в русских шестидюймовках — не более трех. В случае с "Асахи" эта статистика оказалась для японцев роковой[8].

Как бы стараясь отомстить за "старшего брата", а вернее определив наконец точную дистанцию пристрелкой, "Фусо" нанес "Памяти Корейца" очередной жестокий удар. Десятидюймовый японский снаряд пробил броневой пояс в средней части корабля, чуть ниже ватерлинии. С заливаемым водой машинным отделением, "итальянец" стал ощутимо крениться на правый борт.

Работая по пояс в воде машинисты, механики и трюмные под руководством Франка лихорадочно пытались приостановить поступление воды, поскольку помпы явно не справлялись. На мостик ушел неутешительный доклад о множественных осколочных пробитиях и деформации переборки между машинным и угольной ямой, где взорвался "подарок" от "Фусо", и прогноз о возможной остановке правой машины минут через пятнадцать, если воду не удастся обуздать.