Купериада (СИ)

Внутри вокруг столиков причудливой формы сидели, возлежали, стояли, нависая над ними (и публикой), порхали или текли по полу десятки разноцветных существ самого невероятного облика. Наконец-то Лёва встретился с иным разумом, более того – с иным образом мысли. Пока Кон вначале долго заказывал гарсону – крабоиду в золотистом смокинге и пышном чёрном банте – блюда с многосложными наименованиями (оказавшиеся при ближайшем рассмотрении свекольным холодником, котлетами с жареной картошкой, макаронами по-флотски и малиновым киселём – правда, последний был голубого цвета), а затем они всё это ели, Лёвушка чутко прислушивался к обрывкам разговоров у соседних столов, дабы приобщиться к перлам вселенской мудрости.

– А я ему: «Чувак, ты, в натуре, осознаёшь, на кого метёшь?!» А он мне: «Да вижу я, что ты козёл!» Я так и не понял: то ли он извинялся, то ли обидеть хотел? – басил одетый в клетчатый костюм-тройку рогатый субъект, потрясая жиденькой бородкой и изредка пристукивая по столу лакированным копытом.

Посуда звенела. Сосед недоумевающего рогача, похожий на него, как брат, сочувственно кивал, не забывая потягивать через трубочку прозрачный напиток из графинчика. «Интересно, как они умудряются одеваться, копытные-то?» – думал Лёва. – «Или их кто-нибудь одевает? А зачем, кстати? С такой-то шерстью… Видимо, хотят выглядеть цивилизованно».

– Она мне: ты, дэскат, сэксуально озабоченный. А я ей в отвэт: «А что, сэксуально бэззаботный – это лучше, что ли?..» – сипела мохнатая мегасороканожка в колпаке с колокольчиком, наворачивая с жирным чавканьем нечто размолотое до кашицы, но, несомненно, мясное. – Эй, малый, тащи ещё малэнькую. Я малэньких люблю, да-нэт? Пусть будэт малэнькая, но много!..

– Точно, друг! – провозгласил его собеседник, антропоморфный двухметровый субъект с крокодильей головой, одетый в бермуды и телогрейку. – Много – это завсегда лучше, чем мало. Так выпьем же за это!

Капля жидкости, которую он принял одним глотком, расползлась бурым пятном по напольному покрытию.

– И ты ж понимаэшь: любила она мэня. Вэдь любила?

Крокодилолюд щелкнул зубами. Согласился, должно быть.

– Вот… Любила. Однако ушла. В самую душу поганку кинула! С тэх пор-р-р тоскую! Ну нэ дур-р-ра, а? Какого пар-р-рня кинула!..

– Дура, – подтвердил крокодилоподобный. – Где она теперь такого, как ты, найдёт?

– Нигдэ, – просопел сороканог. – Такие, как я, только на Эр-р-рэбусэ водятся. Да и там мало нас. Навэр-р-рное, скоро вымр-р-рэм, да-нэт?

И он зарыдал, покрываясь каплями влаги по всему телу. К его слезам присоединился и собеседник, в исполнении которого плач выглядел особенно внушительно.

– Слышу ночью шум в гостиной, грохот, – рассказывал оседлавшему крохотную рюмку оранжевому клопу шестилапый зелёный кролик. – Ну, тихонько встал, врываюсь, кричу: «А ну, кто здесь, кто не здесь?!» Смотрю – а там два таких амбала: с крыльями, копыта грязные, но, что характерно, размером точно с мою морду, как измеряли, падлы. Уютно так расположились, уже колбасу из холодильника жрут. Ну, делать нечего, познакомились, подружились…

Клоп ничего не отвечал, налегая на алое содержимое своей посудины.

– Ты же знаешь: у нас, как всегда: жестковыйность растёт, удои падают… – жаловался на жизнь интеллигентно одетый шимпанзе макакоподобной девушке в розовом мини. Та кивала, грустно поглядывая на пустеющую бутылку, и явно подсчитывала в уме количество рюмок.

– А потом она, понимаэшь, «на минутку» вышла. «Погоди, я что-нибудь накину», – говор-р-рит, понимаэшь. Ну и накинула, понимаэшь, ещё тр-р-ридцать пр-р-роцэнтов свэр-р-рху… – это многоног, оказывается сменил тему и дислокацию. Теперь ему внимал дикобраз, иглы у которого росли не только на спине и боках, но и на животе. «Похоже, теперь он о бизнесе рассуждает», – подумал Лёвушка. – «Надо же, а на бизнесмена вовсе не похож. Как обманчива порой внешность. Впрочем, у нас в К-ни тоже разные деловые люди попадаются. Интересно, а как спит этот колючий?»

– А я ему: да ты с ума спятил! Оказалось – и вправду… – заявил, допивая бутылку, шимп. Не дослушав, его спутница, с грохотом отодвинув стул, встала и направилась вон из трактира. Партнёр вскочил, бросился за ней, зацепился за что-то, упал, вскочил, вновь запнулся… У самого выхода догнал розовенькую, стал ей что-то объяснять, оправдываться, размахивая всеми четырьмя конечностями. В конце концов они до чего-то договорились и ушли, причём она волокла его на себе.