Купериада (СИ)

Лёвушка чувствовал, что обыкновенные мысли плавно и грустно покидают его голову, постепенно вытесняемые многочисленными Истинами, в абсолютной тишине ментально провозглашаемыми вокруг. Для собственного разума попросту не оставалось места в примитивном сознании простого землянина. Возможно, он так и рухнул бы бессмысленной тушкой в клумбу мудрости, дожидаясь, пока Дядя, возможно, его отыщет и, чем чёрт не шутит, приведёт в исходное состояние, но тут безмолвие было мягко, но уверенно нарушено. Низкий гул, гудение сотен… тысяч… сотен тысяч маленьких деловитых бомбардировщиков наполнило атмосферу. Аэропланы оказались пушистенькие, мягонькие, медового цвета в тёмно-бурую полоску, с тупыми округлыми рыльцами и заострёнными тыльными частями. Они во всём походили на шмелей, вот только заскорузлых, щетинистых и страшноватых лапок у них было около двух дюжин. Насекомые снизились, сделали круг над цветочным полем… Философские беседы стихли до шёпота, прекратились… Настала пауза, которая сменилась нарастающими стонами сладострастия. Затем исчезли и они. Сознание Куперовского очистилось, лишь изредка в него заползало случайное стенание, источник коего обладал, видимо, особой телепатической силой.

А вокруг извивались, сплетались листьями и стеблями, открывали и закрывали чашечки многочисленные цветы. Их тычинки и пестики трепетали, набухали, напрягались и дрожали в экстазе. Им было не до Истин. Начиналось Великое Опыление.

Когда астронавты вновь оказались в звездолёте, Лёва долго не чувствовал никаких обычных запахов, и у него жестоко ломило виски. Когда благодаря мерзкого вида и вкуса пойлу, состряпанному компьютером, боль удалось наконец несколько унять, Лёвушка взглянул на усыпанный мириадами далёких огней экран и припомнил:

– Однажды некий знакомый сказал мне: «Еврей среди звёзд – это красиво!»

– А два еврея – ещё лучше, – развил мысль веганский Куперовский.

– Но три еврея – вообще красота! – присоединился к нарождающейся национальной ячейке Арон. – Между прочим, я принял иудаизм давным-давно. Даже кабель заземления обрезал.

Так они и стояли небольшой дружной компанией, раздражая вселенских антисемитов, любуясь звёздами и самими собой. Вот такие они были: Куперовские, не совсем Куперовские и совсем не Куперовские, и их уже не переделать. А кому не нравится – читайте другие книжки! Или вовсе не читайте – как хотите.

* * *

– А сегодня мы посетим Фэмили, – объявил через пару дней Великолепный Дядя. – Забавная планетка. Искусственно сконструированная – в научных целях. Её история весьма поучительна. Наверное. Вот был у вас, на Земле, такой учёный – Толстой. Семейный психолог или психиатр – точно не знаю.

– Ну, не совсем учёный, – уточнил Лёва.

– Арон, кто он был?

– Не отвлекайте, я творю, – откликнулся компьютер.

После удаления Пафнутия он стал чаще впадать в творческий экстаз – видимо, освободился большой объём оперативной памяти.

Дядя начал молча биться головой о столик.

– Успокойся, кэп, – после некоторой паузы (во время которой, судя по всему, он, не отрываясь от литературного творчества, одновременно наслаждался зрелищем капитанских мук) уточнил Арон, – Это проза.

– Не проза поэта? – недоверчиво переспросил Кон.

– Просто проза. Из земной жизни. Пока хлёсткие фразы сочиняю, про запас. Вот, например, образчик: «Повстречав медведя, Мыкола Степанчук легко отделался от левой ноги». Или вот ещё: «Вокруг не было евреев, и его антисемитизм остался невостребованным». А вот из другой области: «Он был специалистом в области эротики, она – в порнографии. У них не сложилось».

– Спасибо, – вздохнул Кон. – Мы впечатлены. Теперь можем продолжить, надеюсь?

– Конечно, – сказал Арон, не желая улавливать сарказма.

– Так вот, этот Толстой утверждал в статье, что все счастливые семьи похожи одна на другую, а все несчастные несчастливы по-разному. Данная точка зрения не могла не заинтересовать учёных Универсума. А поскольку времени и ресурсов девать некуда… В общем, на Фэмили добровольцы предприняли эксперимент. Двоичные семьи различных видов, троичные, двенадцатиричные, переменного состава, шведского, пигмейского, турецкого типа… В общем, развлекаются, как могут. Я тут, собственно, был неоднократно, к тому же у меня дела – сам знаешь. А вот ты поброди, приглядись. Вдруг в жизни пригодится?

Планета встретила их громогласным скандалом. Прямо возле космопорта выясняла отношения шестнадцатиричная семья. Судя по накалу дискуссии, эти экспериментаторы реализовывали концепцию несчастья. Как вскоре убедился наш герой, несмотря на все пожелания руководителей опытов, именно несчастных браков здесь было большинство.