Купец

Оружие. Луки, сабли, мечи, копья, топоры, булавы, самострелы, самопалы и даже изготовленные до Бойни, но основательно уже убитые стволы, по поводу которых А-Ка вынес неутешительный вердикт: «Такое барахло разорвется в руках прежде, чем его пристреляешь». Боеприпасы, большей частью сохранившиеся лучше, чем старое оружие. Доспехи для людей и быконей. Шкуры и ткани, одежда и пища, вино и кумыс, золото и драгоценности, топливо, ходовые запчасти к автоповозкам, седла, упряжь, скот, рабы…

Да, и рабы тоже. Виктор поморщился. Он многое мог понять и принять в торговле, но выше его понимания было то, как можно продавать и покупать людей. Для Сибирского Княжества рабство являлось дикостью, но в Орде оно было в порядке вещей.

* * *

Многолюдство и толчея на ордынском торжище смущали и настораживали. В такой толпе чуть зазеваешься — и запросто можно лишиться товара.

— А-Ка, Костоправ, — окликнул Виктор спутников. — Приглядывайте там за повозками.

— Да приглядываем-приглядываем, — пробасил А-Ка, грозно зыркая по сторонам.

— Воров здесь можешь не опасаться, Золотой Викатар, — заверил Батцэцэг. — Уличенным в воровстве, грабеже или обмане купцов Великий хан приказал ломать хребты и бросать в степи. Великому хану нужны порядок и честная торговля.

Хребет ломать — это, конечно, круто.

— И что, действует такая мера? — поинтересовался Виктор.

— С тех пор, как в караван-сарае поймали и прилюдно казнили одного охотника до чужого добра, я о случаях воровства больше не слышал, — ответил толмач.

Похоже, среди ордынцев и в самом деле царили жесткий порядок и железная дисциплина.

Внимание Виктора привлек невысокий и щуплый желтолицый торговец с узкими глазками и суетливыми руками, выставивший на раскладном прилавке три вскрытых и уже наполовину опустошенных цинка с патронами разного калибра. Купец махал широкими рукавами просторного цветастого халата и что-то непрестанно тараторил. Видимо, расхваливал товар и зазывал покупателей. Покупатели подходили.

Виктор решил, что и им тоже не помешало бы пополнить запас патронов. Того, что он выменял у Батцэцэга под Приуральском, все-таки маловато для дальнего похода. А желтолицый купец торговал довольно бойко. Боеприпасы у него уходили не поштучно даже, а целыми жменями. Судя по всему, цену ордынец сильно не задирал и товар предлагал качественный.

Виктор подошел. Поворошил рукой в цинке, внимательно рассматривая остроконечные цилиндрики. Вроде гильзы не ржавые и не порченные. Брать можно.

— Чего и сколько хочешь за рожок патронов? — спросил он, стараясь сохранять безразличный вид. Уточнил: — Автоматные, семь шестьдесят два…

И спохватился. Басурманин ведь не понимает по-русски! Не в Сибирске же торг идет. И даже не в Приуральске.

Виктор обернулся, собираясь позвать на помощь толмача, но иноземный торговец неожиданно удивил.

— А что у твоя есть для моя? — хитро улыбаясь, спросил купец.

* * *

Надо же! Желтолицый говорил по-русски! Правда, с забавным акцентом и безбожно коверкая слова, но вполне сносно. Что ж, тем лучше.

— Есть сибирская пушнина, — ответил Виктор. И пояснил на всякий случай: — Соболяки. Мех. Шкурки. Есть топливо. Хорошее. Чистое. Тоже из сибирских скважин.

— О, сибирь-человек! — заметно оживился купец. Замахал руками еще сильнее, отчего рукава халата захлопали по воздуху, словно крылья, заулыбался шире. — Сибирь-человек — хорошо! Очень-очень хорошо!

Виктор пожал плечами. Пусть будет сибирь-человек, он не против.

— Как твоя звать? — не унимался торговец. — Твоя имя, сибирь-человек?

— Виктор, — представился Виктор.

— Вихта? — переспросил китаец.

— Ну вроде того. Я купец Сибирской гильдии.

— О! Сибирь-человек-купец еще лучше, чем просто сибирь-человек! — резюмировал иноземец.

Его улыбка уже не помещалась на широком плоском лице.

— А ты-то сам откуда? — спросил Виктор.

— Моя — хань-человек. Так моя и моя народ сама себя звать. Хань-народ, хань-человек. Твоя понимать, Вихта?

«Странное самоназвание. Похоже на хана-человек», — подумал Виктор, недоуменно глядя на многословного собеседника и усиленно вспоминая, что это за народ такой чудной. Который — хана.

— Еще моя и моя народ называться чайна-человек… — продолжал тот.

«Чайный человек?» — удивление Виктора росло.

— Или китай-человек.

— А-а-а! Китаец?! — догадался наконец Виктор.

— Китай, Китай, Китай… — радостно и часто закивал «хань-чайна». После чего добавил: — Моя китай-человек-купец. Как твоя сибирь-человек-купец.

— Ну это ясно, — хмыкнул Виктор. — Коллеги, в общем. А имя у тебя есть, хань-чайна-китай-человек-купец?

Китаец стукнул себя в тощую грудь:

— Моя Ся-цзы, — объявил он.

Вот и познакомились.

— Откуда наш язык знаешь? — спросил Виктор. Этот смешной, улыбчивый и общительный китаец понравился ему сразу. Да и знание языка подкупало.

— Моя за твоя Байкала и за твоя Тунгуска ходить, — опять затараторил «китай-человек» Ся-цзы, на этот раз гордо выпятив свою цыплячью грудь. — Потому моя твоя язык знать, Вихта. Моя хорошо торговать с сибирь-человек. А хорошо торговать — значит, хорошо говорить.