Купи меня. Книга 2 (ЛП)

— Во-вторых, ты всегда будешь носить юбки или платья без нижнего белья. Я не хочу ничего между мной и тем, что мое.

Просто киваю головой в знак согласия. Я и так всегда ношу юбки — это лучший способ показать каблуки, но я никогда не ходила без нижнего белья. Думаю, я должна быть благодарна, что мы живем в теплом месте.

— В-третьих, вся еда будет съедена вместе и от моей руки.

— В смысле, тобой приготовленная? — спрашиваю я, удивляясь его странной формулировке.

— Нет, котенок, ты будешь сидеть у меня на коленях, а я буду тебя кормить.

Я начинаю думать, что мне не понравятся некоторые правила контракта.

— В-четвертых, куда иду я, туда и ты. — А вот и оно. Мне не нужно будет задаваться вопросом, чем он занимается. Я узнаю, если появится другая женщина, хотя не думаю, что она будет. Никогда раньше не видела его ни с одной, хотя они всегда вешались на него. Но, честно говоря, я также не думала, что он выкинет подобное. — Если я не скажу тебе быть где-то еще, — заканчивает он.

— Итак, ты хочешь, чтобы я снова была твоим помощником, но на этот раз ты можешь трахнуть меня, когда я тебя раздражаю.

— Следи за языком, котенок.

Я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. Вместо этого просто смотрю в его темные глаза, и он улыбается. Меня поражает, что я никогда не видела, чтобы он улыбался так, и не могу не смотреть.

— Нет, ты не моя помощница, у меня есть для этого человек. Ты моя саба, и я хочу, чтобы ты была рядом, когда бы я ни захотел… читала мои письма, пока я ласкаю твою киску, тайком отсасывала мне, пока я на скучных совещаниях, или просто лежала голой на кушетке в моем офисе, чтобы у меня было что-то красивое, на что могу смотреть весь день.

Я слышала о парах доминант/саба раньше, но это, кажется, слегка чересчур, даже если мое тело находит это интригующим. Это Вегас, здесь происходит всякое. О сексе говорят открыто, и никакая тема не является табу. И по какой-то причине, первое, что вырывается у меня изо рта, это:

— Я должна буду носить ошейник?

Я не могу решить, хочу ли, чтобы он сказал «да» или «нет». Секунду он просто сидит и изучает мое лицо.

— Да.

Еще один вопрос срывается с языка, и я хочу вернуть его назад.

— Ты на всех своих женщин надеваешь ошейник?

— Нет, у меня нет женщин. — Он говорит это таким тоном, который подразумевает, что он раздражен моим вопросом. — И нет, ни на кого не надевал раньше ошейник, но с тобой я, кажется, немного больше собственник.

Он проводит пальцем по моей шее, где должен быть ошейник, и почему-то мне хочется, чтобы он был на мне сейчас. Мне любопытно, как будет ощущаться его вес, и каково это, находиться в собственности таким образом.

— Говоря о моих собственнических наклонностях в отношении тебя, это подводит к двум последним моим правилам. Ты никогда не будешь говорить с другими мужчинами, если я не дам тебе разрешения… — Прежде чем я начинаю протестовать, он заканчивает мои мысли за меня. — …Кроме тех мужчин, которых ты считаешь своей семьей. — Я должна возразить, но это единственные люди, с которыми я разговариваю, если не работаю, а я, похоже, пока этого не делаю, поэтому вопрос спорный. С таким мужчиной, как Чарльз, лучше не спорить по пустякам.

— И последнее: когда мы находимся рядом с другими людьми, если я не прикасаюсь к тебе, тогда ты должна прикасаться ко мне. — Он продолжает водить пальцем по моей шее, будто очерчивает ошейник, который я скоро надену.

— Значит, я приклеена к тебе, пока ты не отвергнешь меня? Это если резюмировать твои правила.

— Я бы никогда не отверг тебя, — говорит он с обидой в голосе. Нет, может, он и не стал бы, но ему нравится давить, пока я не уйду сама. Иногда Чарльз злился и выходил из себя, но никогда не говорил мне уйти или выйти из комнаты.

Он кладет список на стол и обхватывает меня обеими руками, поднимает и несет через всю комнату. Опускает на край кровати, а потом снимает мои крылья. Я перемещаюсь к середине кровати и лежу на мягкой постели, в окружении шелковисто гладкого материала — мою чувствительную кожу покалывает от ощущений.

— Разве это не против правил? — Я тяну стринги, думая, не нужно ли мне их снять. Я веду себя дерзко, и мне все равно; мое тело на грани. Меня охватывает разочарование, когда он качает головой. Мое тело кричит, чтобы я кончила.

— Оставь их, котенок. Мне нужно, чтобы сегодня между нами что-то было.

— Ты не собираешься… — Я позволяю словам повиснуть в воздухе.

— Пока ты не будешь умолять меня.

— Хм. Тогда, думаю, для тебя это будут долгие тридцать дней, — отвечаю я, но даже я не верю своим словам.

— Ох, но ты будешь умолять меня, и мне потребуется вся выдержка, чтобы не кончить самому.