Купидон с жареным луком

Я сердечно, но коротко поблагодарила заботливую родственницу и пошла к себе, предвкушая, как мы с Шуруппаком сейчас устроимся на веранде – я в качалке, он у меня на коленях, в животе у него котлета, у меня в руке бокал…

Бокал же, ё-моё! Надо срочно добыть его из цветочных джунглей, а то весь мой налаженный церемониал ломается напрочь.

Решено: как только соседи лягут спать, возьму фонарик и обшарю их клумбу. Ждать недолго, деревенские ложатся с курами, чуть стемнеет – и на бочок. А сумерки уже основательно сгустились, я даже не сразу разглядела темную массу у своих ворот. Ой, кто это тут у нас такой большой?

Внутренний голос с готовностью заблажил про коромотов с бегерафами, не к ночи будь помянуты, и я ощутила всплеск тоски по отсутствующей швабре. С ней как-то спокойнее гулять по сельской местности.

Наверняка тот, кто придумал, что лучшие друзья девушек – бриллианты, имел в виду горожанок. Лучшая подруга селянки – крепкая дубинка!

– Ляська, ты? Ну, наконец-то, – донеслось от чего-то большого и темного, при ближайшем рассмотрении оказавшегося знакомой мне «девяткой». – Чуть не уснул, тебя дожидаясь!

Из машины, зевая, вылез Митяй-участковый.

– А зачем дожидался? Шел бы домой, за стол, там котлеты…

– Нет, нам лучше здесь… Открывай уже. – Митяй вкатился на крыльцо и подергал дверь.

Я послушно открыла:

– Ну, заходи, гостем будешь.

– О, вкусно пахнет! – оживился Митяй.

– Это варенье. – Я прошла в кухню, зажгла свет, поставила на стул банки, на стол – котелок и заглянула под крышку. – Котлеты будешь?

– Мамкины? – Митяй потер ладони и сел за стол. – А давай!

– Ма! – возмутился Шуруппак.

– Тут на всех хватит, – успокоила я его и быстро сервировала ужин на две персоны.

Митяй и Шура ели молча, одинаково урча от удовольствия. Вот это я понимаю, правильное поведение за столом! Хотя кот, конечно, трапезничал на полу, но это не принципиально. Важно, что никто не заводил разговоров, отвлекающих от еды и мешающих пищеварению. Про ЗАГС, например, и тому подобное.

Только после чая со свежим, горячим еще вареньем Митяй откинулся на стуле, вытер руки полотенчиком, сложил их на животе и перешел к цели своего визита:

– Теперь о деле. У тебя ничего не пропало?

– Кроме веры в наше светлое будущее и победу коммунистического труда?

– Ты не хохми мне, я сейчас при исполнении, – построжал участковый. – Серьезно спрашиваю, ничего не пропало? А то ходят тут всякие…

Я вспомнила, что убегал Митяй по звонку Семена, у которого было к участковому что-то срочное, и сделала вывод:

– У Буряковых что-то пропало?

– Не что-то, – участковый вздохнул, – а очень редкая и ценная вещь. Шишак!

– Что?! Я даже слова такого не знаю. Ты уверен, что ценность называется именно так?

– А то, конечно, уверен! Семен в заявлении так и написал: шишак торопецкий.

– Я не могу себе это представить, – призналась я.

Вот хоть режьте меня, а «шишак торопецкий» звучало почти непристойно.

– Стыдно, Ляся, стыдно, – с явным удовольствием укорил меня Митяй. – Культурная вроде женщина, в городе жила, в музеи ходила… А про торопецкий шишак не знаешь! Позор тебе, что я еще могу сказать.

– Ты можешь сказать, что такое этот торопецкий шишак, – посоветовала я, начиная сердито сопеть и постукивать крышечкой по котелку.

Хорошая крышечка, звучная, увесистая, и в руке так удобно лежит! Может, не возвращать ее тетке Вере, а отнести в свою личную оружейную? Швабра мне как меч, крышка щитом будет…

– Ты этой штукой не лязгай, я не пугливый, – насупился участковый. – Гляди-ка, взяла моду утварью воевать, амазонка кухонная! Признай уже пробел в своем образовании, и я его заполню, так и быть.

– Заполняй, – разрешила я и сделала жест добой воли – отодвинула котелок.

Митяй поерзал, устраиваясь поудобнее, размял пальцы – приготовился жестикулировать – и начал напевно:

– Шишак, Люся, это такой старинный головной убор. – Руки лектора взлетели крыльями, а пальцы зашевелились, рисуя в воздухе у лба множественные выступы.

– Мужской? – уточнила я, резонно предположив, что Митяй показывает рога.

– С ума сошла? Женский, конечно! Вот такой! – Он нарисовал пальцем крутую дугу. – Из целой кучи жемчуга.

– А-а-а, кокошник! – сообразила я.

– На кокушки, в смысле яйца, очень похоже, – согласился Митяй. – Или на шишки сосновые, только из жемчуга сделанные. Поэтому, собственно, и шишак.

– А почему, собственно, торопецкий? В спешке сделан был, торопливо?

– Ду-у-ра, – ласково протянул Митяй и потянулся постучать меня кулаком по лбу.

– Но-но. – Я снова взяла крышку и пригрозила: – Не обзывайся, а то будут тебе сейчас шишаки в ассортименте!

– Ляся, Торопец – это город такой! В Тверской области! Торопецкий шишак – это старинный головной убор тамошних девок. А Евдокия Бурякова, соседка твоя, как раз оттудова родом, и этот самый торопецкий шишак, из жемчугов сварганенный, еще ейной бабке принадлежал. Как только сохранился, ума не приложу…

– Так не сохранился же, ты говоришь, пропал он?

– Это только сейчас! Вот прям нынче, – вздохнул Митяй. – Семен говорит, вчера еще на месте был ларец, а сегодня уже нет его.

– Еще и ларец?