Купина неопалимая

ловечению Христа. На­сколько же грех чрез паралич человеческой свободы порождаетличную греховность, эта последняя может быть ослаблена до ми­нимума и даже низведена к состоянию полной потенциальности: posse non рессаrе (хотя до искупления и до крещения не может быть достигнуто состояние non posse рес­саrе). Разумеется, такое предельное достижение немыслимо для падшего человека без помощи благо­дати Божией, однако лишь вспомоществующей свободе, но ее не насилующей. Иначе говоря, при сохранении в силе первородного греха как немощи, благодатью Божией может быть осуществлена личная свобода от грехов или личная безгрешность. К таковой лич­ной безгрешности, согласно твердому и ясному сознанию Церкви, уже приближается Иоанн Предтеча.Таковою безгрешностью обла­дает Пресв. Дева Мария, Пречистая и Пренепорочная. Только силою этой безгрешности Она и могла рещи: се раба Господня — всей Своей волей, всем нераздельным Своим существом, рещи так, что в ответ на это полное самоотдание Богу было нисхождение Духа Святого и бессемейное зачатие Господа Иисуса Христа. Малейший грех в прошлом или настоящем нарушил бы цельность этого самоотдания и силу этого речения. Решающее для всего человеческого рода и всего мира слово это было речением не данного только мгновения, но шло из глубины непорочного существа Марии, оно было делом и итогом Ее жизни. Недопустимость личного греха у Девы Марии при этом становится аксиоматически достоверной, если только мы уразу-

69

меем, какой ответ требовался здесь от Марии. То не было частное согласие воли на частное действие, относя­щееся лишь к данному моменту жизни, нет, это было самоопреде­ление всего Ее существа. Дева Мария часто называется новой Евой. Как и всякое сравнение, и это имеет силу лишь в определенных границах, при соблюдении tertium comparationis. Но им именно и является личная безгрешность Евы (до грехопадения) и Девы Марии, во всех же остальных отноше­ниях ветхая и новая Ева между собою различаются. В частности, первозданная Ева не знала тяготы первородного греха, которую не­сет на Себе Дева Мария. Поэтому и личная безгрешность Евы ос­тавалась еще неиспытанной, неоправданной, даровой; напротив, свобода от личного греха Девы Марии явилась не только Ее лич­ным подвигом, но и подвигом всей Ветхозаветной Церкви, всех праотцев и богоотцев, это есть вершина восхождения всего чело­веческого рода, райский крин, расцветший на человеческом древе. Т. о. природно Ева имеет преимущество положения, в смысле сво­боды от первородного греха; личная же ее праведность решитель­но отступает пред личной непорочностью Приснодевы, победившей в Себе греховность. Остается, однако, недоуменный вопрос: возможно ли допустить такую личную безгрешность, понимаемую не в смысле преодоления греховности природы, а только ее проявления — личных грехов, так сказать, не субстанци­альную, но функциональную, при наличности порчи человеческой природы первородным грехом? Не свидетельствует ли здесь против

70

этого мнения ап. Павел (Рим. 7,15-25), говорящий о живу­щем в нас грехе, побуждающем делать злое даже вопреки воле? Од­нако и это свидетельство не может быть использовано против личной безгрешности Девы Марии, хотя бы по одному тому, что оно для данного случая доказывает слишком много, а потому и ни­чего не доказывает. В самом деле, разве применимы к Пресв. Деве эти слова: «не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю... доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (7,15,19)? Если кто дерзнет коснуться Божьего Кивота этими сло­вами, пусть отдает полный отчет в своем дерзновении и укажет, где, когда и в чем Пречистая совершила злое, что Сама ненавиде­ла? Достаточно только поставить этот вопрос, чтобы его ужаснуть­ся. Как бы ни был велик, свят и дивен ап. Павел, но то, что он говорил здесь о себе в праведном самобичевании своем, а в своем лице и о всем греховном человеческом роде, не может быть приме­нимо к Пренепорочной. Здесь, кроме личной святости, связанной с наследственно накоплявшейся святостью праотцев и богоотцев, надо дать полную силу Ее единственной и исключительной облагодатствованности. Хотя и неправильна мысль католического до­гмата о свободе Богоматери от первородного греха в силу особого акта благодати Божией, но будет совершенно правильно принять здесь действие благодати Божией, в совершенно исключительной степени, единственной и непревосходимой для человека. Ведь ес­ли пр. Иеремия, а затем и Предтеча Иоанн были освящены Духом Св. еще в утробе матери

71