Купина

Можно попытаться рассказать об этом научно, что ли. Человек на такой высоте попадает в совершенно особые условия среды, которая не может не сказаться на его самочувствии и работоспособности. Низкие температуры (30, 40 и даже 50 ниже нуля), ее резкая суточная амплитуда, необыкновенная сухость воздуха, сильная солнечная радиация, иногда почти ураганный ветер и самый страшный враг альпиниста — высота, вызывающая недостаток кислорода, вернее — уменьшение парциального давления кислорода, приводящее к горной болезни. Ведь на высоте Эльбруса атмосферное давление уже меньше половины нормального, на высоте 6000 метров оно равно 353 миллиметрам ртутного столба, на 6500 — 330 миллиметрам, а на 7000 — 307 миллиметрам. Жизненная емкость легких при этом уже начиная с высоты 4000—5000 метров наполовину сокращается за счет внутрибрюшного давлении. Происходят значительные изменения в составе крови и в работе всей сердечно-сосудистой системы. Заметно уменьшается сила мышц. Быстро наступает утомление. Учеными установлено, что уже на высоте 3400 метров сила рук уменьшается на одну треть. А на высоте 6000 метров?! Нарушается координация движений, происходят заметные сдвиги в психике. В результате всего этого — сердцебиение, одышка, головная боль, тошнота, апатия и часто совершенно необъяснимые поступки людей.

Это по-научному. А попросту, что такое семь тысяч метров? Это четыре вдоха и выдоха на каждый шаг; это огромное усилие для того, чтобы нагнуться и завязать шнурок своего ботинка; это Леша Стайков, сдирающий зубами со своих почерневших рук рукавицы оттого, что ему «жарко»; это одиннадцать ребят с сильной волей и нечеловеческой выносливостью, давших себя завалить падающим с неба снегом, ибо после нескольких дней лежания в палатке они не в силах были уже пошевелиться; это ноги без пальцев; это руки-культяпки, которые нам часто приходится пожимать; это… это не на грани человеческих сил, а за ней. Известный английский альпинист Эрик Шиптон говорил: «Альпинист на большой высоте подобен больному, бредущему во сне».

«Семь тысяч, очень сильный ветер». Как это передать? Вот как это описывает знаменитый австрийский альпинист Герберт Тихи, переживший такое на склонах Чо-Ойю:

«Небо было безоблачным, но мы его не всегда видели. Временами нас окутывали снежные вихри. Ветер огромной силы, какой мне еще не приходилось видеть, хлестал по склону… По всей вероятности, температура была 30—35° ниже нуля. Но самое удивительное, что над нами было безоблачное синее небо.

Я сидел в снегу рядом с Пазангом, мы не могли стоять, так как ветер мог сбросить нас со склона.

Палатка, где находились Анг Ньима и Аджиба, тоже была завалена. Под прижатым полотном ясно вырисовывались их скорчившиеся тела. Мы их разбудили. Фигуры ожили и выползли к нам.

— Мы все погибнем! — кричал Пазанг. — Никогда… такая пурга… умереть…

Я думал, что Пазанг прав, и мы здесь все погибнем. Аджиба и Анг Ньима ничего не говорили, они сидели передо мной измученными, немыми существами. Их серо-синие лица носили печать приближающейся смерти; это уже были лица мертвецов. Они без вопроса и упрека пристально смотрели на меня темными глазами — у меня создавалось впечатление, что они как будто смотрят в ворота другого мира, границы которого мы достигли.

Паника охватила меня.

— Жить, жить! — закричал я. — Вниз, не стойте здесь. Серые маски смерти моих товарищей все еще были неподвижны»[20].

— На следующий день, — продолжал Миша, — мы вышли на Западную вершину. Джумбер написал записку. От Западной вершины спустились по гребню, ведущему к Центральной вершине, и на 7000 все-таки вырыли пещеру. Отсюда назавтра дошли до седловины между Западной и Центральной вершиной. Ночевали в палатках, погода все время очень плохая.