Купленная. Доминация

Как бы не прискорбно это звучало для моей маменьки, но от отца я унаследовал очень ненасытную натуру по запредельно эмоциональным встряскам и извечную жажду к всевозможному роду экстрима. Или думаете, при управлении такого мощного строительного холдинга вас каким-то чудом минуют все связанные с данным родом деятельности неизбежные проблемы с постоянными психическими стрессами? Мне даже частенько казалось, что Стрельников-старший потому и ушел в большой бизнес, как раз из-за возможности всегда ходить по краю лезвия с приставленным к горлу невидимой рукой другим лезвием и играться по ходу собственными ножичками при выборе своей очередной глупой жертвы. Причем не важно какой — деловой или за пределами работы. А вы как думали? Правильно, делу — время, а потехе — час.

Все хотят жить в удовольствие. А если ты зарабатываешь большие бабки то, соответственно, зарабатываешь их на очень большие удовольствия. Все верно, как ни крути, но размер-таки да, имеет значение. Аппетиты всегда растут во время еды.

И то, что мы оба любили острые ощущения, совсем не делало из нас единомышленников или равными компаньонами в обоюдно схожих пристрастиях. Каждый находился на собственной территории, облюбованной своими персональными демонами, и не лез в чужой огород ни под каким из возможных предлогов. Тут мы всегда и при любых обстоятельствах держали друг от друга весьма ощутимую дистанцию. До поры до времени… Пока в нашу общую жизнь не влетела одна очень прыткая и завораживающе яркая Стрекоза.

Не даром говорят, что взмах крыла невесомой бабочки может стать причиной глобального катаклизма чуть ли не во всей Вселенной. Похоже, нечто близкое случилось и с нами. Когда в подобных случаях срывает крышу у двух одержимых титанов, последствия неизбежны и жертвы тоже, поскольку главная цель развязавшейся войны все еще остается неизвестной. Вначале, это просто ничем не выводимая дурь-хотелка — выплеснуть свой гнев на голову той, кто посмел тебя отвергнуть, после чего ты уже без разбору принимаешься крушить на своем пути всех и вся. Потому что впервые не можешь воплотить в жизнь свои самые извращенные желания (которые, кстати, уже не кажутся тебе такими уж и жуткими, как раньше). Поэтому и используешь все возможные зацепки в поисках тех, через кого будет можно добраться и до нее. А уж какими методами искать и выбивать из них нужную для тебя информацию, тут уж, простите. Кто на что учился, как говорится. И оправдываться за свои действия не вижу причин.

У отца была возможность замять все полюбовно и хотя бы раз в жизни пойти мне навстречу, прекрасно зная, что я прав на все сто. Но это его гребаное упрямство… Будет бычиться и стоять до последнего, но своего не уступит ни на микрон. И не важно кто перед ним на тот момент значится в соперниках — деловой конкурент, заклятый враг из далекого, но отнюдь незабытого прошлого или собственный сын. Всегда и при любом раскладе привык добиваться только своего. Вот только упустил он из внимания одну немаловажную деталь, забыв о том гребаном факте, чья именно кровь текла в моих жилах. Что рано или поздно, но львята тоже вырастают во взрослых и далеко не слабых самцов, и их тоже подстегивает зов природы — занять свою по праву отвоеванную нишу в этой треклятой пищевой цепочке.

Не захотел воспринимать меня всерьез, не почувствовал во мне реальной угрозы? Как и не увидел, насколько я уже успел измениться за эти годы? Тогда пусть не списывает все предстоящие и, само собой, необратимые последствия, к которым в конечном счете и приведет его непомерное упрямство, только на меня одного. Учись, папочка, отвечать и за свои ошибки лично. Уж чего-чего, а их у тебя успело поднакопиться не так уж и мало.

* * *

— Ба, кого я вижу? Роксана Огненная собственной персоной. Та самая — несравненная, недосягаемая и, само собой, неповторимая. За право обладанием телом коей соревнуются чуть ли не все коллекционеры особо изысканных удовольствий нашей славной столицы. Неужели я совершил нечто невообразимое, отбил ее у других НА-ВСЮ-ЭТУ-НОЧЬ? — последнюю фразу я уже выговаривал с особой издевкой, отчеканивая каждое слово с намеренно подчеркнутым придыханием и напускным неверием в происходящее на "восхищенном" лице.

Наблюдать, как с размалеванной физиономии этой разбитной шалавы очень быстро сползает одна из ее дежурных улыбочек — это такой, я вам скажу, бальзам на мое истерзанное сердце. А как она перед этим эффектно дефилировала до моего лимузина на длиннющих каблучищах, кутаясь в меховое манто и кокетливо вихляя своими крутыми бедрышками. Ммм, моя ж ты прелесть. Я почти поверил в искренность ее чувственного предвкушения от предстоящего со мной знакомства. Так называемого, очередного.

А потом она так прытко заскочила в пассажирский салон, понятия не имея, кто же ее там поджидает на самом деле, "прячась" в полусумраке, на боковом диване радикально черного цвета.

— Что такое, солнышко? Ты не рада меня видеть? А что так вдруг?