Купленная. Доминация

Думаете, это так просто? Практически уже чувствовать ее кожей, нервами, обостренным до пределов чувствами осязания, не то что рисовать в своем бурном воображении, а БУКВАЛЬНО видеть, как она стоит под мощными струями тропического душа и трогает себя… Скользит знающими пальчиками по своему мокрому и такому шикарному телу, касается тех мест, где Стрельников-старший оставил свои грубые отпечатки, вздрагивает и сладко всхлипывает, когда задевает самые чувственные точки… Очерчивает восхитительные полушария упругой груди, надавливает на твердые вершины сжавшихся сосков, проверяя силу своей реакции на собственные "невинные" ласки… Рисует по ребрам и животу незамысловатые узоры и уже более уверенней проникает меж припухшими дольками половых губ.

В этот момент мою спину с затылком накрывает обжигающей испариной то ли болезненного холода, то ли смертельного огня. Моих сил хватает ровно на одно беспомощное действо — прижаться ледяным лбом к двери и на несколько секунд закрыть глаза.

И если вы решили, что у меня тут же встал колом член, вызвав из-за тесноты штанов жгучую боль, то спешу вас разочаровать. Ни черта подобного. В таком лихорадящем состоянии это просто не реально, пусть мое воображение и не собиралось останавливаться для легкой передышки ни на одно мгновение, подливая с каждым разом в это разверзнувшееся пожарище все более внушительные порции чистого бензина. Иначе бы… Этих дверей на этом самом месте уже бы не существовало. Я бы снес их еще пятью минутами ранее и… Храни Господь ту несчастную, кто за ними сейчас находился. Буквально бы впечатал в ближайшую к ней стенку душевой и не раздумывая ни секунды вхуя*ил бы ей членом со всей дури по самые яйца.

Пусть скажет спасибо, что меня в эти исключительные мгновения банально ломало изнутри, как молотобойкой по всем костям одновременно. И любая попытка что-либо сделать скорей бы всего привела к плачевному провалу с моей стороны. Поэтому мне и пришлось совершить самое разумное в этом плане действие — отлепиться от дверей ванной и отступить. Нет, не насовсем и не в постыдном бегстве из квартиры. Просто сейчас мне позарез требовалась передышка, а то такими темпами мне грозит получить удар совсем очень даже скоро. Что я и сделал, отступив, пошатываясь, на несколько шагов по коридору, после чего более-менее очухавшись, прошелся в сторону гостиной.

Мне срочно надо прийти в себя. Хотя бы пять-десять минут, чтобы вернуть на место мозги, а вместе с ними и канувшую в небытие способность к критическому мышлению. Да и просто отдышаться. Перевести дух. Перестать дрожать, как чумному, от внутреннего тремора, схожего с рубящими ножами электромясорубки. А, главное, определиться с дальнейшими действиями. Наконец-то понять, что я здесь делаю и чего добиваюсь. Я же не насиловать сюда кого-то пришел. Да и в таком состоянии особо не разбежишься, что тоже еще далеко не факт. Где гарантия, что я сумею устоять и дальше, как только увижу Стрекозу во всей ее убийственной красоте прямо перед собой? Отца здесь нет, каких-либо иных сдерживающих факторов тоже… Я ведь спокойно могу свернуть ей шею (если позволят трясущиеся руки, одна из которых все еще травмирована) и кто меня сумеет при этом остановить? А если она мне еще и даст для этого хотя бы один ничтожнейший повод…

Я плюхнулся на угловое сиденье секционного дивана скорее по инерции, не замечая, что делаю и где сейчас нахожусь. После чего последовал легкий провал памяти, закончившийся долгожданным всплытием из черного небытия под звук открывшихся дверей ванной. Когда и как я подскочил на ноги, практически не чувствуя под собой пола, тоже ни хрена не запомнил. Можно сказать, что меня вытолкнуло невидимой силой к одной из кессонных колонн гостиной рядом со сквозным камином из черной мраморной плиты, и я сам не понял как за ней "спрятался". Вернее, просто встал рядом, привалившись плечом к теплому камню и через узкий проем смотрового "окошка" выглянул в сторону коридора, ведущего как раз к гостиной и кухне со стороны отцовской ванны.

Не знаю, как мое сердце выдержало последующий удар о грудную клетку, но в голове моей потемнело и зашумело на редкость знатно, как будто к моему затылку приложили литой колокол весом в тонну. И какое счастье, что на тот момент я прижимался к колонне, ставшей для меня в те безумно долгие минуты вечности спасительной опорой. Хотя мне и казалось, что стук моего сорвавшегося со всех тормозов сердца и участившегося до хрипоты едва не астматического дыхания можно было с легкостью расслышать из противоположного крыла квартиры.