Купленная. Игра вслепую (СИ)

Знаю, как это выглядит со стороны, только собственная жизнь даже в таком выпотрошенном состоянии беспокоила меня в самую последнюю очередь. Вернее, я вообще о себе не думал. А сейчас так в особенности, не желая принимать свое амебное положение, как за единственную преграду, мешающую мне добраться до тебя. По сути, это выглядело настолько абсурдным, что я вообще никак и ни с какого боку не хотел принимать столь идиотские для меня мысли. Меня поместили в вип-зону травматологического отделения с комфортными палатами и обслужили, как говорится, по высшему разряду благодаря моим финансовым "талантам". Но почему-то данные "таланты" не желали распространяться на иные аспекты моей личной жизни.

Просьбу позвонить тебе, выполнили уже после того, как провели надо мной целый ряд медицинских процедур, включая рентгены, анализы и узи на выявление возможного внутреннего кровотечения. Хотя я уже прямым текстом говорил, что заплачу любому, кто наберет нужный номер неважно на чьей мобилке и позволит мне через громкую связь поговорить с тобой. Спасибо, что хоть встречу с представителями правоохранительных органов не устроили сразу же по приезду в больницу. И то, скорей всего, я так ее и не дождусь. Уверен, папенька позаботился об этом заранее. Да и не хотел я сейчас видеть вообще никого, кроме тебя, ибо банально ни до чего другого мне не было дела. Все, чем меня изводило последние дни и последний час моей никчемной жизни — это мысли о твоей безопасности. А полное неведенье убивало похлеще и куда результативней быстродействующего яда.

Так что когда я тебя наконец-то увидел вбегающую в палату, а до этого судорожно вслушиваясь в торопливые шаги со стороны коридора, такого чувства невероятно мощного облегчения я не испытывал, наверное, вообще никогда в жизни (и, скорей всего, не испытаю когда-либо еще). Казалось, я и держался все это время в относительно трезвом сознании за окружающую действительность только для того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке и тебе ничего в эту самую минуту не угрожает. Что все мои переживания и страхи не стоят и ломанного гроша.

И плевать, как я выглядел теперь сам. Плевать, что моя до недавнего времени симпатичная мордашка походила теперь на отталкивающую маску Красавчика Джонни*. Даже если бы мне с лица содрали всю кожу, я бы думал сейчас об этом в самую последнюю очередь и то еще не факт…

— Кир, господи… Кир… Что случилось?.. О, боже, — вот да. Об этом я почему-то совершенно не подумал. О том, как ты испугаешься и какими будешь смотреть на меня глазами.

Слава богу, это тебя не остановит и не пригвоздит к месту где-то в шаге у порога открытых тобою дверей неподвижной статуей. Может поэтому ты их и не закроешь, не поверив изначально тому, что увидела. Зато уже через две секунды бросишься через все разделявшее нас расстояние, едва ли соображая, что делаешь и что собираешься сделать. Даже твое исказившееся в этот момент от ужаса личико и заблестевшие в перепуганных глазищах слезы вызовут у меня совершенно противоположную реакцию.

Да, бл*дь, бурную радость на грани зашкаливающей эйфории. Дурацкого, практически щенячьего восторга, которое само по себе и чуть ли не против воли растягивает губы в идиотской улыбке. А почувствовать тебя хоть совсем немного, пусть даже едва осязаемым ощущением порхающих над кожей мотыльков, это вообще было сейчас сродни божественному чуду или реальному прикосновению спустившегося с небес ангела.

— Кто это с тобой сделал?.. Почему?.. Как?.. Сильно больно?.. Господи, еще и руку сломали?..

— Не смертельно. Заживет.

— Не смертельно? Ты издеваешься? Или хочешь, чтобы еще и я за такие слова сверху приложила?

Алька и без того пыталась не особо пылко меня обнимать, хотя я и видел, с каким вынужденным усилием ей приходилось себя сдерживать, чтобы не сорваться и не вцепиться в меня со всей дури. Зато я мог благодаря все тем же обезболивающим поднимать пусть всего лишь одну руку, но не испытывая при этом болезненных судорог во всем теле. И плевать, что потом мне это может выйти боком, перетрудить травмированную мышцу или усилить отеки. Я не мог этого не сделать. Не коснуться твоего заплаканного лица и не убедиться, что это не сон. Ты действительно здесь, я вижу именно тебя — живую, плачущую, готовую в эти секунды на самые безрассудные поступки, даже ударить меня за то, что я позволил сделать с собой такое. А как мне хотелось сгрести тебя всю в свои объятия… Черт… Кажется, мне куда больнее от собственной немощи и невозможности воплотить свои дичайшие желания в жизнь, а не от этих идиотских побоев.