Купленная революция. Тайное дело Парвуса

Парвус тщательно подготовил свое пребывание в Швейцарии. Через свою давнюю подругу и мать его второго родившегося в Петербурге сына, Екатерину Громан, он переправлял нуждающимся русским эмигрантам большие суммы, как бы желая начать предвыборную кампанию. Парвус хорошо знал, что в этих кругах он не пользовался хорошей репутацией, особенно после молвы о его турецком прошлом, а теперь еще и слухов о сотрудничестве с германским правительством, которые делали его фигуру только более одиозной и подозрительной.

Многое в сотканной о Парвусе сети слухов, как правдивых, так и вымышленных, придумал и распространил провозгласивший себя революционером Карл Радек. Дезертировавший из армии гражданин Австро-Венгрии Радекв свойственной ему манере, замешанной на завили и цинизме, держал эмигрантские круги Швейцарии в курсе дел Парвуса.

И вот Парвус здесь. Из-за своих широких финансовых жестов он справедливо производит впечатление восточного паши, щедро раздающего милостыню. Парвус выставляет напоказ свое богатство, что оказывает на его соотечественников провокационное действие. Все обсуждают то, что он якобы в фешенебельном цюрихском отеле Baur'au Lac уже на завтрак опустошает бутылку шампанского, окружив себя при этом целым гаремом пухленьких, привлекательных блондинок.

Некрасиво выглядит описание Парвуса, сделанное тогда одним из единомышленников, эстонцем Артуром Зифельдом: «Его массивная, гигантская фигура (…) теперь расплылась и стала жирной. Под широким, как у быка, лицом с высоким лбом, маленьким носом и ухоженной бородкой-эспаньолкой виднелся отвисший двойной подбородок, почти полностью скрывающий шею. Небольшие живые глаза глубоко посажены. Его туловище, как мешок с мукой, держалось на коротеньких ногах, и он постоянно размахивал руками, как бы стараясь удержать равновесие…»

Разумеется, его подруга Екатерина Громан видит все иначе. Это именно она привезла Парвуса к Ленину в Берн, потому что знала, в какой столовой обычно обедает Ленин с женой, Надеждой Крупской, и подругой, Инессой Арманд, и еще с кем-нибудь из эмигрантов. Христо Раковский в Бухаресте и Давид Рязанов в Вене известили Ленина, что Парвус обратится к нему «с интересным предложением».

Ленин и Надежда приглашают посетителя в свою квартиру на Дистельвег, понятно, что предстоящий разговор не предназначен для широкой аудитории. Странная пара — маленький, резко жестикулирующий революционер с высоким голосом, гортанным «р», статарскими чертами лица, в небрежном костюме, — а рядом с ним массивная фигура делового светского человека в темно-синем костюме-тройке, окруженного облаком дыма толстой сигары…

Скромная квартира, кажется, идеально подходит для роли кулис за той сценой, на которой Парвус хочет развернуть свое действо. Время благоприятствует его плану: на самом деле Ленин видел и лучшие времена. По дороге Парвус не упускает возможности напомнить Ленину, какая разница существует между двумя понятиями — иметь и не иметь — и как можно строить другие политические планы, если у тебя что-то есть в кармане. Разве не хватит уже вспоминать о прежних временах?

Где те годы, когда Ленин, живя на и без того выгодные пожертвования партии и фондов солидарности, в фазе «экс»(-проприации), после удачно проведенной операции в Тифлисе мог прямо-таки купаться в неиссякаемом денежном источнике! Счет во французском банке «Креди Лионез», квартира в Париже, постоянный загар после пребывания в Ницце, или еще где-нибудь в Кот-де-Азур, или в горах, поездки из одного фешенебельного отеля в другой, а вечерами посещение концертов, от скуки…

Еще важнее: было все, что необходимо для революции. Денег на счетах хватало для всех видов оружия, от револьверов до винтовок, бомб, ножей, динамита, пользоваться всем этим Ленин обучал своих товарищей. Благодаря японцам и состоятельным американским спонсорам отец Гапон, прежде чем инсценировать закончившуюся кровавой расправой мирную демонстрацию в январе 1905 года, создал оружейный склад. После успешной банковской операции в Тифлисе товарищ Литвинов смог предпринять шоп-тур в Европу за оружием и вернулся обратно с тысячами штук штыков, пистолетов, винтовок и миллионами штук боеприпасов. И, наконец, революционеры могли даже зафрахтовать британское транспортное судно водоизмещением в 700 тонн, чтобы переправить оружие по Балтийскому морю в Петербург (что, разумеется не получилось).

А теперь? Спустя десять лет Ленин мог только мечтать о таких средствах для «настоящей» революции. Узость радиуса его действия демонстрирует комната, в которой запах щей создает ощущение бедности, помещение, соединенное с кухней, символично для небольшого жизненного пространства, ограниченного в большей степени политическими обстоятельствами, нежели одними только материальными.

При этом Ленина даже в 1915 году нельзя назвать «бедным», подчеркнуто скромный образ жизни нужен в основном для создания имиджа слуги революционным идеалам, но для революции и груженного оружием судна, как это было в 1905 году, средств не хватает.