Куплю чужое лицо

Может быть, никчемными были мои страхи, предосторожности, волчья пугливость, вечная боязнь угодить в стальную пасть капкана.

Предчувствия стали сбываться. Когда мы, по моим подсчетам, должны были уже появиться на вырубке, где за забором укрывался дом Сильвио, мой тончайший слух разведчика уловил еле слышные голоса. Приставив палец к губам, я глянул на Паттайю. Она утвердительно кивнула: слышу.

Теперь мы не шли, а, пригнувшись, крались, стараясь не наступать на хрустящие вымерзшие ветки. Время от времени останавливались и снова вслушивались.

Шептались и, судя по запаху дымка, курили двое мужчин. Что можно было делать в это время года в безлюдном лесу двум особям одного пола в сыром овражке? Воображение рисовало немного вариантов. Вряд ли пылкость греховных чувств могла оправдать себя на снежном ковре.

Это были дилетанты, которые ничего не понимали в искусстве засады. Они тихо и вяло поругивали начальство за то, что им пришлось выполнять эту идиотскую задачу. Их стандартные головы в черных вязаных шапках торчали на фоне чахлого кустарника, как две кучи, нарытые кротами.

Мы тихо дали задний ход. По правилам военного искусства неприятелю надо было зайти в тыл. Получился приличный крюк по лесу. Мы поблукали и сориентировались, лишь когда в сером небе блеснул спасительный луч солнца.

Возможно, по другую сторону дороги от Москвы тоже сидели «засадные». Но «тыл», сколько мы ни всматривались, остался не прикрытым.

Стояла леденящая тишина, нарушаемая лишь порывами ветра, который шумом прибоя прокатывался по верхушкам корабельных сосен.

Дом за забором молчал. Мы укрылись в ближайших кустах на опушке. Отсюда можно было разглядеть, что на втором этаже светила люстра.

– Как мотыльков на свет ловят, – тихо заметил я.

Мы прождали полчаса и час – никаких движений. Хорошо, на Патке была теплая лисья шуба. Моя же куртка, наверное, была на поролоне. Я стал промерзать, как мелкая лужа. И если бы меня спросили о заветном желании, я бы сказал:

– Разрешите помаршировать строевым шагом!

Патка первая предложила то, о чем я боялся даже подумать:

– Давай я постучу в дверь и спрошу: не здесь ли проживает Иван Иванович?

– И тебе скажут: да нет, здесь живет Исаак Исаакович, и он прямо сейчас зовет тебя в гости.

В конце концов мне пришлось согласиться. Грехов за Паттайей не было. Вид на жительство она имела. Паспорт – в порядке. В компании со мной не засветилась. Договорились, что она сначала посетит с тем же вопросом соседний особняк, который располагался метрах в двухстах от дома Сильвио. А затем уже рискнет сунуть свой пальчик в мышеловку. Правда, «Ивана Ивановича» мы заменили на «Игоря Петровича» по фамилии «Котов».

Вдоль опушки мы вместе дошли до особняка соседа. Я машинально перекрестил свою боевую подругу, чмокнул ее в морозную щечку – и почувствовал себя чмом. Потому что должен был проникнуть во двор, как ниндзя, ворваться в дом, как Рэмбо, и напугать всех, как Терминатор.

Приходилось же довольствоваться ролью старого лиса, который семенил на опушке, наблюдая, как молодая и сильная подруга приближается к курятнику.

В первом «курятнике» долго не открывали, и пока Патка нашла кнопку звонка, она явно отбила себе кулачок. Железная калитка приоткрылась, некто, судя по шапке-ушанке, сторож, естественно, дал отрицательный ответ.

«Самое-самое» ожидало в курятнике № 2. Да простит мне Сильвио такое непочтение к его гостеприимному очагу!

Мне показалось, что Паттайя еще даже не успела нажать кнопку звонка, как дверь в массивных воротах распахнулась, будто сработала пружина возвратно-поступательного механизма затвора автомата.

Я прямо-таки нутром почувствовал, что З?мком Сильвио овладела молниеносная группа парней в крепкой экипировке. К ним, кроме уважения, никаких других чувств я не испытывал. Им дали разнарядку, они веселыми кузнечиками перемахнули через забор… И Сильвио не успел позвонить не то что мне, но и своим приближенным… Дверь проглотила Паттайю. Мои круглые глаза в надвигающихся сумерках не горели фосфоресцирующим огнем. И, пригнувшись, я мог бы сойти за большой муравейник со всеми его маленькими радостями и трагедиями.

Прошло пять и десять минут. Я слышал, как «тикает» время на мобильном телефоне. Хотя сознавал, что это галлюцинации слуха. У меня было полкармана сим-карт, которые мне, как тыквенные семечки, щедро отсыпал Бенито. Но мой звонок только раззадорил бы тех, кто застыл «за стеной».

Извечный русский вопрос «Что делать?» натыкался в этой огороженной глуши на смешливый ответ: «Постучи – и вам откроют!»

Я чуть не сделал эту глупость. Те самые хорошие парни, которые, притомившись, наверное, сняли свои каски с прозрачными забралами, тут же распластали бы меня на снегу и, крича мне в оба уха, сообщили, что я «мужчина нетрадиционной сексуальной ориентации», «имею недостаток или избыток хромосом» и родился не у той мамы и без знака Зодиака.