Куплю невесту. Дорого

Освободившимися ногами я обняла его за талию, притянув к себе. Мне хотелось чувствовать его там, где была в этот момент сосредоточена пульсация, пронизывающая все мое тело. Он резко прижался ко мне и снова впился в губы сумасшедшим поцелуем. Я чувствовала его вкус, касаясь своим языком его. Но мне хотелось большего.

Наконец он достиг цели, его пальцы проникли под мои маленькие кружевные трусики. Я почувствовала их там, где зарождалась дикая пульсация. Сердце забилось с удвоенной силой, вмиг стало жарко и бесстыдно хорошо. По всему телу прошлись волны щемящего, тягучего, густого наслаждения.

Олег!

Я ловлю его дыхание. Мне нравится – дышать им. Он снимает рубашку. Торопливо, небрежно, путаясь в пуговицах. Мы прошли точку невозврата и остановиться уже не сможем. Да пусть хоть все на этой планете будет против нас, но сейчас это не имеет никакого значения.

А вот его губы имеют значение, они мягкие, и их хочется целовать бесконечно. И его руки имеют значение, они скользят по моей спине, и жаркие пальцы проникают под трусики. Чуть приподняв меня, Олег ловко избавился от кусочка черного кружева, последней преграды для нашего полного слияния, осторожно проник в меня, и я опрокинулась спиной на стол, выгибаясь ему навстречу.

Он крепко держал меня за талию, сжимая все сильнее, а его движения становились мощнее и глубже. Я сплеталась с ним, вжималась в него, целовала, гладила, царапала… Вбирала его, пока наконец наслаждение – острое и терпкое – не взорвалось, разлившись по всему телу жаркой волной.

Чужой мужчина. Моя любовь. Мое горькое счастье.

Казалось, силы покинули меня, я не могла шелохнуться и не хотела думать. Постепенно чувства и мысли стали возвращаться. И вместе с ними пришел вопрос: что мы натворили…

– Нужно уходить.

Теперь, когда наваждение прошло, мне стало неуютно… Одежда, которая совсем недавно только мешала, теперь стала просто необходимой.

Я торопливо натянула блузку, отыскала среди бумаг трусики…

Олег остановил меня. Поцеловал – долго, нежно. Словно пытаясь соврать, что все хорошо. Я ответила на поцелуй – почему бы и не ответить. Хотя и знала: хорошо не будет.

Но я даже не могла представить, насколько будет плохо.

Не успели мы перевести дух и привести себя в порядок – дверь распахнулась. На пороге стоял Кустов-старший. Он замер, уставившись на нас. Зрелище мы представляли весьма живописное: растрепанные волосы, расстегнутая одежда – даже пятиклассник понял бы, что здесь только что происходило. А Кустов-старший точно не был пятиклассником.

Он смотрел на старшего сына, словно в первый раз увидел.

28

Никогда еще я не видела Константина Петровича таким и теперь понимала, почему его боялись враги и опасались собственные сыновья. Под этим взглядом хотелось исчезнуть, рассыпаться в труху.

– Нет, я, конечно, всё понимаю. Свободные нравы. Но беременная жена брата!..

Похоже, увиденное никак не укладывалось у него в голове.

Чёрт. А ведь из-за нашего вранья, из-за нашей глупости и из-за открытой двери ситуация выглядит совсем ужасно. И хуже всех выглядит в ней именно Олег. И перед кем? Перед отцом, которого, очевидно, очень уважает.

Я понимала, что если сейчас промолчу и позволю господам Кустовым самим всё уладить – а вернее, самим все испортить, – то никогда себе этого не прощу.

– Я не беременна, Константин Петрович, – голос не слушался, но я заставила его звучать, – вообще не беременна.

Кустов перевел взгляд на меня – и теперь это был не тяжелый и осуждающий взгляд, а непонимающий и растерянный.

– Как не беременна? Что-то случилось? Ты потеряла ребенка?

– Нет, – поторопилась сказать я, видя, что Олег собирается вмешаться в нашу беседу. – Никакого ребенка не было. Я и не была беременна. Я… я обманула Павла.

– Зачем?

Я пожала плечами.

– Чтобы заставить его на мне жениться. Ну знаете, он состоятельный парень, я подумала: хорошая партия…

Теперь Кустов-старший больше не смотрел на Олега. Он смотрел на меня – так, словно впервые увидел.

– Как обманула? Ну Пашку-то ладно, его кто угодно обманет. Но врач же… Я же проверял.

– И врача обманула, – все более уверенно врала я, тем более что в моем вранье уже была часть правды. – Помните, мне плохо стало и я в туалет побежала? Так вот, в туалете была моя подружка. Она как раз беременная. Ждала меня – в таком же платье. На распродаже одинаковые купили, и вот пригодились, – расцвечивая вранье деталями, продолжала я. – Так что к врачу ходила она.

– И ты знал? – Кустов-старший снова хмуро посмотрел на сына.

И снова я встряла раньше, чем Олег успел что-то сказать.

– Не знал! Вот только сегодня стал догадываться, и я пришла, чтобы уговорить его никому ничего не рассказывать. Да только Олег кремень, ничего не вышло. Ну, в общем, раз теперь все раскрылось, врать больше нет смысла. И конечно, с Павлом мы разведемся. Вы не подумайте, – я добавила в голос испуганно-просительных интонаций, – я не собираюсь вредить там или что-то такое… ну или судиться. Я же понимаю, с кем имею дело. – Изобразить искренний страх при взгляде на Кустова было не так уж сложно. – Вы не стирайте меня в порошок… В этом нет необходимости.