Куплю невесту. Дорого

-    Ну, в этой ситуации, я думаю, вы можете не возвращать их, - промямлила Дама. - Вряд ли кто-то станет настаивать. Пусть это будет вроде как компенсация.

-    Достаточно! - сказала я, выставив вперед руку, словно пытаясь защититься от этой информации. - Я все поняла.

Вот они, семейные ценности в действии. Даже самые железные принципы рассыпаются в прах, если чей-то избалованный сынок решает поиграть в серьезного человека. Папочка позаботится, чтобы малыша не обижали.

Из кабинета я выходила пряча взгляд. Мне не хотелось, чтобы мои несостоявшиеся коллеги видели, как я с трудом сдерживаю слезы. Впрочем, на меня никто не обращал внимания. Офисные работники суетливо забегали в офис, прихлебывали кофе из бумажных стаканчиков и здоровались друг с другом. Я для них словно не существовала.

Выйдя на улицу, я встряхнула головой. Это какое-то дежавю. Точно так же, растерянная и обиженная, я стояла у дверей, получив здесь первый отказ. Когда же это было? Совсем недавно, хотя и кажется, что прошла целая вечность.

Хотя нет, отличия все-таки были. В тот раз я была полна решимости бороться за свое место. А сейчас понимала, что все бесполезно. Замужество, попытки изобразить беременность, азартные игры двух братьев против собственного отца - все это было зря. И пора с этим заканчивать.

Я решительно остановила такси и назвала адрес стоянки, на которой должна была дожидаться меня моя машина. Хотя нет, не моя. Моего здесь ничего нет, все фальшивое: и авто, и дом, и семья. Настало время отдать все это.

До особняка Павла я добралась как во сне. Быстро пробежала в свою комнату и покидала вещи в старую спортивную сумку. На плечиках в гардеробной остались висеть только два платья: огненно-красное и черное, кружевное. Эти вещи тоже были не мои. Я уже заканчивала, когда в дверь постучали.

22

Уйти по-английски не получилось. Открывая дверь, я еще надеялась, что это Марья зашла задать какой-нибудь хозяйственный вопрос. Однако на пороге стоял мой законный супруг.

- Не помешаю? – спросил незваный гость.

Вообще-то он пришел абсолютно не вовремя, но не прогонять же мне человека из его собственного дома. К тому же выглядел он не так, как обычно. Нет, это был все тот же красавчик Павел. Вот только куда-то куда подевалась его фирменная задорная улыбка да исчез блеск из глаз. Передо мной стоял человек задумчивый и даже немного угрюмый. Поэтому я подвинулась, дав возможность ему пройти в комнату.

- Мне нужно сказать тебе что-то очень важное… - начал он, входя в комнату, но тут же осекся, уставившись на мою собранную сумку.

Собственно, мне оставалось всего-то застегнуть молнию. Но она, как назло, заела, словно не хотела уезжать из комфортабельного столичного особняка обратно в нашу скромную провинциальную малометражку.

- Это что такое? – спросил мой муж, показывая пальцем на взбунтовавшийся баул.

- Уезжаю, - пожала я плечами.

Павел повернулся ко мне и глаза его снова заблестели. Впрочем, мне этот блеск не сулили ничего хорошего.

- И куда это ты собралась? – спросил он.

Но я не собиралась сдаваться. Причин злоупотреблять его гостеприимством у меня больше не было. Однако объясниться все-таки было нужно. В конце концов, никто из семьи Кустовых не сделал мне ничего плохого.

- На мое место взяли другого человека, - начала объяснять я, дав себе мысленный приказ не реветь ни в коем случае. – Так что наше свидетельство о заключении брака мне не пригодилось. Предлагаю расторгнуть сделку.

Несколько мгновений Павел внимательным взглядом изучал мое лицо, готовое вот-вот скукситься от плача, а потом задал вполне закономерный вопрос:

- А как же я?

- Ну вы же с братом великие комбинаторы, - ответила я. – Придумаете что-нибудь. Можно сказать, что столичный воздух беременным вреден, и я поехала к родителям. В глуши дышится легче.

- Нет, мы так не договаривались, - запротестовал Павел.

Но мне уже было не до него. Я во всех нюансах представила себе картину моего отнюдь не триумфального возвращения. Наверняка родители будут стараться меня утешить, уверяя, что ничего страшного не случилось. Подумаешь, оказалась никому не нужной в столице. Мало что ли таких?

Сестра же сделает недовольное лицо и будет дуться. Конечно, ей ведь придется снова делить со мной комнату. А потом придет мой бывший, Лешка, и начнет говорить, что он-то меня предупреждал… Ну и подружки, соседи и те, кто меня разве что пару раз видел. Все будут смотреть как на неудачницу. И правильно будут смотреть!

От этих мыслей мне сделалось так себя жалко, что с трудом сдерживаемые слезы, наконец, прорвали плотину и, воспользовавшись свободой, полились в три ручья.

- Эй, ты чего? – испугался мой супруг.

Я сделала вид, что мне срочно надо закрыть непослушную сумку, и, отвернувшись, начала дергать застежку. Результата это не принесло, зато дало возможность не смотреть на Пашку.

Где-то в глубине души я надеялась, что, увидев плачущую женщину, он поступит как среднестатистический представитель его пола. То есть, даст деру, полагая, что все образуется как-нибудь само. И уж тогда я смогу поплакать от души!