Куплю невинность

И словно в ответ на эту мысль, услышала за дверью тихие шаги. Дверь медленно поползла открываться, без единого скрипа, и я наблюдаю, как в проёме показывается Дэвид. Он придержал дверь, чтобы она не открылась полностью, так чтобы мама, если проснется, не увидела кто там за этой дверью.

Смотрю на него, а он на меня. Головой мотнул, показал, чтобы я выходила. Я посмотрела на маму, потом снова на Дэвида и головой покачала — нет.

Взгляд его стал суровым. Поза выжидательная. Дэвид поманил меня пальцем, а я вдруг решила не подчиняться.

Нет — показываю головой.

— Лаура, иди сюда, — читаю беззвучные слова на его губах.

— Не хочу, — отвечаю беззвучно.

Тогда он показал ладонь.

Пять минут и чтоб я была в той спальне.

Я резко отвернулась, чтобы больше не видеть его устрашающего взгляда.

Да, он мог бы просто войти и вытянуть меня за руку, но не делает этого из уважения к моей маме, чтобы не показывать ей, какие именно у нас с ним отношения.

Так значит, мне лучше послушаться и не раздражать его ещё больше.

Тем временем, дверь беззвучно закрылась.

Ладно. Не буду злить его, ведь я отлично знаю, какой он может быть, когда злой.

Встала, сняла с головы полотенце, промокнула волосы. Сушить не стала, сказал же через пять минут, значит через пять. Переодеваться думаю тоже не нужно. Прочесала волосы пальцами, посмотрела в зеркало в ванной, вроде ничего. Запахнула посильнее халат и пошла к двери. Кинула последний взгляд на маму. Спит.

Когда я подошла к той спальне, дверь в неё уже открыта, словно приглашая меня войти. Не стала долго раздумывать, шагнула внутрь, повернулась… Дэвид сидит в кресле, которого раньше тут не было. Оно поставлено так, чтобы человек, в нём сидящий, мог видеть кровать.

— Закрой дверь, Лаура.

Я закрыла дверь.

— Сними халат.

Тут я замешкалась. Не знаю, как быть.

— Ну же, не заставляй меня ждать.

Неторопливо и нехотя я потянула пояс, развязала, но всё ещё не могу распахнуть халат. Что-то останавливает. Не могу решиться.

— Лаура, я теряю терпение, снимай халат, — сказал он ещё не резко, но чувствую, к этому идёт.

Оголила плечо потом другое. Нехотя стягиваю халат по сантиметру отрывая тело. Вот уже открылась полностью грудь, ещё немного и оголятся бёдра.

Дэвид не смотрит, он ждёт. Я уже почти открылась, халат повис задержавшись на запястьях.

— Теперь иди, ляг туда и раздвинь ноги.

— Что! — я быстро натянула халат обратно, — я не буду этого делать.

Запахнула покрепче. Пусть попробует снимет.

— Лаура, скажи я мало тебе дал? Сколько ещё дать, чтобы ты начала делать, так как я прошу?

— Мне ничего от вас не нужно.

— Тем не менее, ты согласилась на нашу сделку и подписала договор. Лаура, как ты видишь, я делаю для тебя всё, даже больше, но совсем не вижу отдачи от тебя. Не заставляй меня думать, что я в тебе ошибся.

— Я не проститутка, чтобы ложиться и раздвигать ноги, — говорю возмущённо.

— Но ведь это я прошу тебя об этом, не кто-то другой. Это я, Лаура. Ты хотела видеть свою мать, я не поленился, поехал за ней лично и привёз её сюда. Разве я не достоин посмотреть на то, как ты ляжешь и раздвинешь ноги.

— Не путайте, это — разные вещи.

— Лаура, я тебе, ты мне… забыла?

— Не забыла, но вы требуете от меня невозможного.

— В чём трудность? Лечь и раздвинуть ноги, это на самом деле очень легко.

— Может быть, вам легко, мне нет. Тем более, когда тут, в этом доме находится моя мать, вы думаете, я вот так по щелчку лягу и расставлю ноги?

Он усмехнулся. Потом ещё раз. Два раза усмехнулся о чем-то задумавшись. Ладонь его легла на подлокотник кресла.

— Нет, я так не думаю Лаура, — встал с кресла, повернулся ко мне и посмотрел черным взглядом, — я уверен.

Он пошел на меня, я попятилась к стене, прижалась, поняла, что это дверь, повернулась, чтобы открыть её и сбежать отсюда, но в два быстрых шага Дэвид оказался возле меня и ладонями резко придавил меня к двери.

— Поверь, мне насрать, что ты там себе вообразила, я хочу, чтобы за мои деньги меня слушались. Если ты не хочешь, чтобы я отмотал всё назад иди Лаура, ложись на кровать и раздвигай ноги, — процедил он сквозь зубы.

Отпустил меня и я как стояла, так и окаменела.

Придётся идти, ложиться и раздвигать ноги.

21

Я пошла к кровати. Зачаровано смотрю на черное бельё, пытаюсь взглядом уцепиться хоть за что-нибудь, что остановит, предотвратит или хоть немного отодвинет во времени моё грядущее унижение.

Как это всё отвратительно. Я не хочу, не хочу…

Но мыли о маме и особенно о папе, заставили сжать руку в кулак… Да какого черта я выделываюсь? Я должна. Пусть смотрит, пусть трахает. Пусть.

Какие вообще могут быть претензии к человеку, который заплатил за свободу моего отца? Сколько можно сопротивляться, Лаура, сколько стоить из себя святошу?

Мысль эта скользнула, холодом остудила мои строптивые порывы и действительно стало легче. Тут разговор вообще не о стыде, который я переживаю, не об унижении, а о спасении семьи. У каждого свой интерес.

Только подумала, отпустила пояс, одним движением скинула халат и повернулась к Девиду.