Куплю свадебное платье

Командир вертолета, по его словам, был заменен в самый последний момент, что вызвало задержку при вылете. К сожалению, единственный живой свидетель катастрофы позже скончался в больнице. Губернатор, по его словам, не вмешивался в работу экипажа… В момент катастрофы Соболь находился в центре салона и погиб сразу — удар о землю сорвал двигатель, и он всей тяжестью обрушился на губернатора. Смерть пилотов и остальных пассажиров наступила в результате серьезных сочетанных травм, полученных при столкновении вертолета с землей». Диктор помолчала и добавила: «Голова Соболя стоила один миллион долларов — такую цену назвали за его самоустранение в предстоящих выборах его конкуренты».

Зазвучала траурная музыка и начали транслировать городские пейзажи Красноуральска… Я больше не могла на это смотреть, подошла к Татьяне, обняла ее, мы постояли, я поцеловала подругу и ушла.

Две удачи

Когда на запрос, кому принадлежат номера на машине, которую видел шофер Винников у подъезда, наконец пришел ответ, Ольга Леонардовна, старший следователь прокуратуры, присвистнула:

— Опа!

Номера принадлежали начальнику охраны главного конкурента Соболя на губернаторских выборах — г-ну Быковскому, председателю Красноуральского законодательного собрания.

И сразу многое стало проясняться. Покрывало упало вниз…

Ольга Леонардовна быстро сложила в уме схему преступления, после чего выяснить личность убийцы Сидоровых-Гильзаби стало делом нескольких дней.

— Горностаев всего лишь свидетель, но ни в коем случае не убийца! — подмигнула Ольга Леонардовна своему отражению в мониторе. — Нужно подготовить документы… скоро выпустим!

Начальник отдела розыска полежаевского ОВД майор Кислицын, на первый взгляд ничем не примечательный, обаятельный мужчина в очках с диоптриями, обрадовался как ребенок, получив ответ из линейного отделения милиции Казанского вокзала на посланную им ориентировку на двух квартирантов Нины Ивановны.

Бред

«К дому подъехал черный „Мерседес“, из него весь в белом вышел Мазут, тут-то его и повязали! Из салона за шкирку вытащили упирающегося Саркиса и надавали ему по ушам…»

Лабрадор ухмыльнулся и, вспомнив, как злобно и непрезентабельно выглядят Мазут с Саркисом, настучал лапой новый текст:

«Два упыря — Мазут и Саркис — были задержаны в течение суток на площади Трех вокзалов доблестным нарядом железнодорожной милиции…»

Смахнув и этот текст, ученый пес задумался… Стальные правила литературного жанра советовали называть «упырями» только непосредственно упырей, вурдалаков и пр. За сим Нельсон Батиас Крузенштерн аккуратно набрал правым средним коготком вот это: «Два человека — Мазут и Саркис…»

И заснул. И началась просто жизнь, в которой эти два кошмарных персонажа всплыли по-настоящему, их никто не ждал, а они возьми и всплыви!

Бред какой…

Это все собачьи сны…

А в жизни

Они шли, оба злые и пьяные, и искали, кого бы им убить. Мазут и Саркис. Два упыря.

Когда их задержали на площади Трех вокзалов, они раздевали одного небедного гражданина! Сняли с него и кепку и трусы, но какие трусы!.. От самого Ямамото!

Так вот, при задержании выяснилось, что они живы, и подозреваемый в убийствах Горностаев — их не убивал, не вывозил в свертках в лес и не закапывал неподалеку от зверофермы.

Все было иначе, все было не так.

В тот день Саркис подслушал, зачем приезжал и что оставил в рыжей борсетке плешивый визитер в «женильном» костюме.

Деньги…

И только за Наташей закрылась дверь — началось потрошение комнаты Горностаевых. Найдена была какая-то мелочь. Долларов пятьсот и… никакой рыжей борсетки.

Мазут и Саркис имели по феноменальному уму каждый. Они родились умными сразу же, и даже детский сад и ПТУ не смогли нарушить целостность их мироощущения — все деньги на свете принадлежат им! Чужих денег не бывает!

Было решено — комнату до прихода Горностаева прикрыть, дождаться Нину Ивановну и узнать у нее про судьбу денег, которые жена Горностаева увезла с собой. И с вежливым шиком отнять их, не причиняя никому телесного вреда, подчеркнул Мазут, Саркис промолчал.

Но все вышло с теми минусами, на которые горазда коварная жизнь.

Нина Ивановна в тот день вернулась домой не через час или два, а в начале одиннадцатого ночи. И Мазут с Саркисом ее немножко проглядели в темноте. Только догадавшись взглянуть снизу на окна шестого этажа, увидели — ее окна уже горят бледным светом на фоне полной темноты — и ринулись наверх. Дверь, естественно, оказалась заперта.

Они стали решать, как им объяснить свой поздний визит, что при этом сказать, когда снизу услышали голоса.

По лестнице кто-то поднимался…

Этим кем-то был всего лишь Октябрик, сын Нины Ивановны, он разговаривал сам с собой, доказывая правоту какому-то воображаемому врагу, размахивая руками, и еще мальчик при этом гудел и ругался, как пчелы в улье — громко и без слов!..