Куплю тебя за миллион (СИ)

— После того, как ты на меня и моё мнение с высокой колокольни плевал?! Уступить?! ТЕБЕ?! Ну-ну, жди дольше! — фыркает отец.

Потом повисает долгое молчание. Вплоть до самого окончания поездки.

Когда автомобиль тормозит в поместье Бекетовых, я первым покидаю авто. Сердце ёкает и подскакивает вверх, когда я слышу в отдалении звонкий голос Марианны и её смех.

Спешу в том направлении, влекомый, как на зов сирены.

Однако… фоном смеху Марианны служит бархатный мужской голос.

Я узнаю его.

Но не могу сказать, что рад.

Впрочем, узнал его не только я, но и Бекетов-старший тоже встрепенулся.

— Макс?! — обрадованно выдыхает отец и поспешно ковыляет в сад, откуда и доносятся звуки смеха и разговора.

Навстречу попадается кто-то из прислуги, докладывая, что Максим Яковлевич вернулся из заграничной поездки на день раньше, чем планировалось.

— Макс вернулся на день раньше! — повторяет отец.

Счастье-то какое… Обосраться и не жить.

Ещё один озабоченный хрен на нашу голову!

Уже вижу этих двоих, сидящих за столиком в саду.

Мари невероятно прекрасна в платье лавандового цвета. Макс сидит напротив и не сводит с неё глаз, рассказывая, очевидно, одну из шуток, которых у него в запасе миллион.

Мой младший сводный брат ещё холост, не состоит в серьёзных отношениях.

И судя по всему, у него есть при себе запасная вставная челюсть. Потому что его челюсть я сверну прямо сейчас за откровенный флирт с Марианной.

Что же касается Марианны, я даже представить не могу, что сделаю с ней…

* * *

Передвигаюсь быстро, опередив отца. Буквально подлетаю к столику, желая устроить сводному брату взбучку.

Но Макс — тот ещё хитрозадый сукин сын, он всегда держится настороже и готов обернуть даже проигрышную ситуацию в свою пользу.

Младший сводный брат встаёт из-за столика первым и, распахнув объятия, приветствует меня:

— Мой старший брат! Давно не виделись, как ты?!

Он хлопает меня по плечу и пожимает руку. Я сплющиваю его ладонь всё сильнее и сильнее, он пытается делать то же самое в ответ, но выдержка быстро даёт крен.

— Отпусти! Дай обнять отца, — говорит сквозь зубы.

Мне приходится его отпустить.

— Макс, не ожидал, что ты вернёшься так быстро!

— Уломал итальянцев, подписал контракт и решил вернуться. Как нога, папа? На вид уже лучше! — приободряет отца. — Скоро будешь отплясывать джайв!

Я перевожу свирепый взгляд на Марианну, она в ответ улыбается мне лучисто.

Как будто ничего не было. Словно и не улыбалась моему братцу только что!

Я стою. Как вкопанный. Мари подходит сама, с таким невинным видом, до зубовного скрежета! Обнимает и прижимается всем телом.

— Спасибо за подарки, Глеб. Теперь мне гораздо комфортнее находиться в плену, зная, что хотя бы есть, чем прикрыть наготу! — шепчет куда-то мне в шею, потому что выше не дотягивается, даже несмотря на каблуки.

Она мягкая, как шёлк, и сладкая, как патока.

Но я зол.

И хер я растекусь от одного нежного шепотка.

— Ты про новые шмотки? — цежу отрывисто. — Это не от меня!

— Но мне сказали, что это презент от Бекетова, — растерянно выдыхает Марианна.

— Ты в поместье Бекетовых. Представителей семьи, как видишь, с каждым днём становится всё больше.

— Ой… Но я сразу подумала на тебя. Решила, что ты обо мне заботишься.

Руки Марианны мгновенно сползают с моей шеи и плеч.

Вместе с этим скользящим движением с тела стекает приятное тепло и какое-то едва уловимое ощущение. Его начинает не хватать сразу же, как только девчонка отстранилась.

Лицо Марианны мгновенно поменяло своё выражение, превратившись в обиженно-сосредоточенное.

— Значит, все эти вещи и цветы не от тебя.

— Цветы?! То есть ещё и цветы? — рыкнув, смотрю на старого прохиндея, который хитростью заставил Марианну принять все свои дары.

— Да, цветы, — едва не плача, говорит Марианна. — Огромная корзина. Белые розы и голубые. Пахнут божественно. Сказали, что из вашего сада… — растерянным голосом. — Но если это не от тебя, а от твоего вредного папаши, то я всё ему верну! Прямо сейчас!

Анна-Мария решительно стискивает пальцы на юбке платья.

Я как никто другой знаю о потрясающе быстрой способности Мари раздеваться.

Готов смотреть на это часами, но стриптиз предназначен только для моих глаз, а не для глаз Макса, который заинтересованно поглядывает в нашу сторону и переговаривается с отцом вполголоса.

— Не вздумай раздеваться, — останавливаю Марианну. — Прими это. Будь так добра.

— Теперь не могу. Ткань чешется, воротник колется… Так и до аллергии далеко!

— Аллергия?! Ты опять начинаешь?! А что, если я тебе ремня всыплю? — цежу сквозь зубы. — Я попросил тебя не перечить отцу, чтобы не злить его ещё больше. Вот и не перечь.

— Но…

— Никаких «но». Отец сообщил мне, что собирается пополнить твой гардероб.

— То есть ты знал? Но почему не сам позаботился об этом? Или тебе плевать?! — почти плача, спрашивает Марианна.

Вот только мокрых сцен мне не хватало! Прилюдно, причём.

Эмоциональность Мари — это нечто непредсказуемое. Я как будто сижу задом на жерле дымящегося вулкана, который может полыхнуть в любой момент.

— Отойдём? — предлагаю ей и утаскиваю за беседку, которая скрывает нас от глаз посторонних.