Куплю тебя за миллион

— Денис, значит. Рыжеволосый, здоровый?

— Он самый, огромный, как мамонт, — выдаёт обиженно. — Мерзкий урод!

— Поэтому ты комод к двери толкала? Чтобы спрятаться от него?!

— Да! Мне здесь неприятно находиться. Я хочу уйти, забыть поскорее всё, что с этим проклятым домом связано, и тебя — в первую очередь.

Пульс лупит по вискам.

— Ноги сдвинь, не то муха залетит. Трахать я тебя сейчас не буду.

— Не встал, да? — выдаёт со смехом.

Знакомые истеричные нотки прокрадываются в звонкий голос. Если Марианна начинает хохотать, как сумасшедшая, значит, дело плохо.

Она перепугана до смерти, и всё, что я ей сказал, на фоне этого звучит ещё гаже.

Кретин.

Нужно притормозить. Но получится ли?! Меня от неё сносит.

Перехватываю руку Марианны, опустив на свой стояк. Она сжимает пальцы. У меня перехватывает дыхание…

— И как тебе? — спрашиваю.

— Ох… — горячо выдыхает, сглатывает судорожно и спешит разжать пальцы.

— Не так быстро, Анна-Мария. Пора тебя познакомить с ним поближе… — и опускаю свою ладонь сверху, вынуждая снова сжать пальцы.

Глава 7

Бекетов

Пальцы Марианны крепко стискиваются на моём члене. Хватка жёсткая и требовательная.

Адский жар прокатывается по всему телу, выстреливая в пах, кажется, даже конец потёк.

Пальчики у Марианны тонкие, длинные и очень сильные.

Мне уже хочется сдёрнуть с себя всё и толкнуться, дальше, чтобы так же крепко держала и скользила пальцами вверх и вниз.

И это всего лишь её пальцы.

Похоже, я крепко встрял.

— И как тебе? — повторяю вопрос.

— Не знаю, — отвечает Марианна сорвавшимся голосом. — Я впервые трогаю… — и краснеет.

— Ты трогаешь только мои брюки, Анна-Мария. До члена тебе ещё только предстоит добраться.

Инстинкты берут верх над разумом. Пальцы расстёгивают ремень. На этот раз без промедлений и досадных помех. Аккуратно отцепив пальцы Марианны, расстёгиваю ширинку.

— Ох, чёрт!

Марианна широко раскрытыми глазами смотрит на мой стояк, которым едва трусы на клочки не рвёт.

— Он такой… огромный! Офигеть! Ты меня им убьёшь!

— Потрогай его, грязная девочка.

— Я грязная?! Это ты хочешь… Всякого грязного!

Марианна краснеет, отводит взгляд в сторону, но потом всё равно исподтишка поглядывает на мой член и легонько облизывает кончиком языка свои губы.

Какие у неё губки, просто атас…

Какие у меня на них грязные планы — за такое посадить можно!

Вижу, как глаза Марианныы заинтересованно сверкают.

Будоражит?!

— А ты? Не хочешь? — прищуриваюсь, глядя на неё.

— Так, как этого хочешь ты, не хочу, — говорит заумно.

Я вроде не тупой, но в этот миг меня немного переклинивает. Я забираюсь на кровать и ложусь на бок рядом с Марианной, подперев голову.

Секунду назад был готов мелкую бесявку на клочки порвать, а сейчас любуюсь её лицом, за миг покрывшимся алым румянцем, полыхающим на щеках.

Смотрю пристально и не пропускаю ничего. В особенности того, как туго торчат вишнёвые сосочки, и по светлой коже бегут острые мурашки.

Марианна издаёт рваный вздох и судорожно натягивает на себя простынь.

— Тебе холодно? Хочешь согрею?

— Мне холодно. От твоего взгляда и наплевательского отношения холодно, — выдыхает, глядя на мои губы.

Они словно нарочно начинают чесаться от желания поцеловать Марианну.

— Сними простыню. Я хочу на тебя смотреть.

— Я же не тяну на миллион, зачем мной любоваться?!

Язвит…

— Заткни свой ротик, пока я его чем-нибудь другим не заткнул.

— Так странно… — взмахивает пышными ресницами в мою сторону и отводит взгляд. — Когда этот мерзкий мамонт сказал такую же фразу, почти один в один, мне стало гадко и страшно. Такая мерзость, которая прилипла к коже и даже твою рубашку испачкала…

Пальцы сами стискиваются в кулаки.

Отец сделал всё по-своему. Значит, и я могу нарушить правила игры.

Дениса я знаю. Один из самых неприятных типов из охраны отца. Он позволил себе лишнее, обидел Марианну.

Я этого так не оставлю.

Он поплатится за каждую слезинку моей проблемной девочки. За каждую секунду пережитого ею страха…

— Но… — продолжает Марианна, коротко мазнув взглядом по моему лицу.

Взгляд у неё какой-то до невозможности лучистый и искрящийся, заставляющий всё тело гореть.

— Но что? — спрашиваю.

Стыдно признаться, от этого короткого «но» и ожидания, что же за ним последует, яйца поджимаются кверху и сердце даёт кратковременный сбой.

— Но когда ты мне такие пошлости говоришь, я… очень странно себя чувствую. Меня это возмущает и…

Опять не договаривает.

— Ну же, скажи, — прошу.

Поднимаю пальцами её подбородок и прижимаюсь к губам на миг, начав ласкать их языком.

— Куда подевалась моя смелая болтушка? Где твой бойкий язычок… У меня на него большие планы.

Марианна дышит чаще и несмело ведёт ладонью вверх по моему плечу.

— Меня это будоражит, — облизывает пухлые губки. — Я запуталась. Совсем. Ничего не понимаю… Ты… ужасный мерзавец! Но мне от тебя жарко. Всюду, — признаётся.

Признание даётся красавице с большим трудом. Она замерла и даже дрожит.

В моих силах разрушить все её хрупкие ожидания, трахнув быстро и не заботиться ни о чём, кроме своей разрядки. Или подарить пропуск в мир взрослых наслаждений.

Я решаю дать ей второе. Потому что сам этого хочу.