Куплю тебя за миллион

— Среди числа моих партнеров имеется некто Осман Шахин. Раньше мы с ним кусались, сейчас довольно тесно сотрудничаем. Но есть основания думать, что он замышляет против меня дурное. Избавься от него.

— То есть ты не уверен, что он собирается тебя убить.

— Ты киллер или кто?! — в лоб спрашивает отец. — Я назвал тебе имя. Будь добр, примени к нему свои кровавые умения. Сделай всё как можно громче и внушительнее. Так, чтобы при взгляде на труп Шахина, блевать потянуло даже самого стрессоустойчивого. Я желаю, чтобы никому в голову больше не пришло и тени мысли, будто на Бекетова можно покуситься!

Отец говорит негромко, но веско и, что называется, жестко. Я разом перестаю видеть в нем старика, недавно перенесшего операцию на ноге, и вспоминаю, кто он есть — деспот, владеющий многомиллиардным состоянием. Полностью седой, в преклонном возрасте, но до сих пор успешно управляет своим бизнесом без осечек. Он ловко устраняет конкурентов своими методами, но и прибегнуть к силе не гнушается. Словом, отец, несмотря на возраст, еще держится в роли акулы, которой лучше не переходить дорогу. У него очень длинные руки и очень большие возможности, чтобы покарать.

— Сделаю. Но предупреждаю, мои услуги дорого стоят.

— За ценой не постою.

Отец ныряет рукой во внутренний карман пиджака. В прежние времена он бы достал чековую книжку, но сейчас достаёт лишь телефон. Огромные возможности ворочать финансами в небольшом куске пластика с логотипом в виде откусанного яблока.

— Скажи, куда перевести деньги, и какая сумма тебя интересует.

— Во-первых, я предпочитаю нал. Так что в любом случае тебе пришлось бы спрятать свой телефон. Во-вторых, к тебе у меня будет особенная цена.

Отец мрачнеет.

— Миллион евро? — усмехается. — Я столько не дам за задницу гниды, которая пытается меня убить!

— Чисто философски, устраняя его, ты покупаешь жизнь для своей старой сморщенной задницы, а не для его. Но оставим в стороне философию. Речь пойдет о цене. Деньги от тебя мне не нужны. Я хочу, чтобы ты отпустил Марианну.

— Отпустил эту наивную глупышку?! Куда?! По миру с голой задницей?

— Пусть это тебя не волнует. Я позабочусь о ней. Моя цена именно такая. Отпустишь Марианну, сделаю все на высшем уровне. Даже могу нафаршировать тушу твоего врага яблоками и запечь, как поросенка в медовом соусе.

— Отпустить Марианну, — растягивает гласные отец. — И потом у тебя не останется ни одной чертовой причины, чтобы сдерживать свои обещания, чтобы оставаться в лоне семьи, чтобы… — не договаривает.

Отец громко смеется, хлопает меня по плечу.

— Знаешь, я передумал! Заказ отменяется. Справлюсь сам. Без. Твоей. Помощи.

Отец удаляется степенным шагом, исполненным достоинства, но в каждом жесте сквозит раздражение. Не в моих правилах бегать за кем-то, уговаривать на сделку, но сейчас я срываюсь с места и быстро догоняю отца. Обогнав его, шагаю спиной вперед.

— Все серьезно? Подумай над моими условиями. Я могу избавить тебя от проблемы, отец. Проживешь еще лет десять, будешь и дальше коптить воздух и нервировать всех в радиусе тысячи километров.

Отец резко останавливается, с громким стуком опустив трость на брусчатку. Он мечет в мою сторону разъяренный, холодный взгляд, от которого моментально подмерзают даже кончики ушей.

— Забыл с кем имеешь дело? Сопляк! Это был разговор не отца и сына, не разговор двух приятелей. Это был разговор продавца услуг и нанимателя. Просто бизнес, ничего личного. Мы не сошлись в цене, так часто бывает, и разошлись. Каждый своей дорогой. Оставшись при том, что имеем. Ясно?

Отчитывает меня, как мальчишку! Задолбал. Открываю рот. Но отец и слова вставить не дает, продолжает рубить воздух короткими словами:

— Не стой у меня на пути, Глеб. Вернись в клинику. Проследи за девушкой. Жду к ужину. Будут гости. Отказ не принимается. И постарайся вернуться, как минимум, за два часа до ужина. Я пригласил стилиста и визажиста для Марианны. Она тоже будет на вечере, — поймав мой раздраженный взгляд, сцеживает едко. — Я так хочу. Так и будет. Точка.

Отец в детстве никогда не поднимал на меня руку, ему всегда хватало лишь слов. Сейчас он отхлестал словами, словно отвесил оплеуху.

Отбарабанил один приказ за другим, отец покидает двор клиники, оставив меня наедине со своими мыслями. Ни одну из них я не могу назвать положительной.

Ужин… Ужин… Ужин…

Я не могу отделаться от этой мысли, она меня мучает, выворачивает мясом наизнанку. Со времени, когда я жил в доме с отцом, прошло довольно много лет. Но я слишком хорошо помню, какие «ужины» закатывал отец. Настоящий королевский пир, на котором собирался весь бомонд!

Уже вижу вереницу из машин класса-люкс, дом, переливающийся всеми огнями, множество важных гостей, среди которых найдется с десяток озабоченных уебков, цепляющих каждую юбку.

Моя Мари, проблемная девочка, будет находиться под прицельными взглядами приятелей отца, его многочисленных друзей и знакомых.