Купол над бедой

   - Точнее, они рассказали, кого она им напоминает. Полвека назад Европа была поделена между двумя империями, только они так не назывались, считая себя чем-то другим. Одна из них развалилась еще до нашего прихода, потом ее самый крупный осколок отдал нам Озерный край, а сам стал Московией. Вторая империя находится за океаном. Она до сих пор не признает, что владеет колониями. Еще до описываемых событий эти две империи поделили между собой одну европейскую страну, и та, которая стала Московией, даже построила стену посреди бывшей столицы той страны. Считалось, что часть, отошедшая заокеанской империи, - островок местных свобод и прав, но это было не совсем так. В конце той войны, из-за которой империи и поделили страну, людей, бывших в ней у власти, уличили во множестве преступлений, и я не хочу, мой князь, нести тебе эту грязь и мерзость, хотя коллеги рассказали и показали мне многое из того, что знали. Народ тогда разделил ответственность своих правителей, потому что выбрал их на тинге и не мог не знать, что происходит с их соседями. Многие были казнены, остальным, кто запятнал себя верной службой преступному режиму, запретили служить в полиции и в армии, занимать государственные должности и воспитывать чужих детей. Это кажется жестоким, но зная, что они творили, я удивлен, что они остались живы, потому что их долги невозможно закрыть золотом и работой.

   - Даже так?

   - Да, - кивнул Дейвин. - Именно так. Все известные тебе процессы над некромантами в Исанисе и Исюрмере меркнут перед тем, что мне рассказали, а это не было и сотой частью случившегося. Кстати, лекарства из Европы по этой причине я для себя покупать не стану. Их создавали... - граф замялся на миг, - недолжным путем. И вот лет пятьдесят назад эти, прощенные, решили, что их преступления забыты, а той империи за морем было, в общем-то, плевать на их жертв. Представляешь, князь, та империя отказалась принять к себе людей, зная, что их ждет смерть и что их пребывание не будет ей ничего стоить! И, в отличие от той, что стала Московией, они сквозь пальцы смотрели на всю эту мерзость и даже поддерживали преступников и их пособников. - Дейвин смолк на мгновение, потом подвел итог. - Там было много грязи и преступлений с обеих сторон, но я не хочу сейчас вытаскивать все это. Так вот. В той части разделенной страны, что принадлежала заморской империи, разумеется, были люди, которым очень не нравилось происходящее. Они знали о былых преступлениях своих земляков и считали, что если человек в двадцать был небрежен с чужими жизнями и считал, что неправильный цвет волос - достаточная причина для обращения в рабство или убийства, то и в пятьдесят он станет думать так же, особенно если он хочет власти.

   - Мало ли кому и что не нравится, - пожал плечами князь. - Не хочешь соблюдать правила - путь чист, места под небом много.

   - Не оттуда, мой князь, - качнул головой Дейвин. - Получить разрешение на отъезд из этой земли было непросто. Легче, чем из страны, которая потом стала Московией, но все равно трудно. И выехать можно было только в места с похожим порядком и взглядами. Или туда, где небо вовсе не смотрит на людей и не посылает им ветер удачи.

   - Тяжело... - вздохнул князь. - И что же они сделали, те, кому не нравился этот порядок?

   - Они сперва делали, как принято у нас. Они говорили и писали, что им не нравится, объясняли, почему это плохо и как надо лучше. С ними спорили, они огрызались в ответ... В общем, ничего удивительного. А потом им решили заткнуть рот и запретить выражать недовольство. Ведь, как понимаешь, заморская империя и та, что стала Московией, вовсе не стали друзьями, расправившись вместе с общим врагом. И поэтому любой, кто был против сложившегося положения вещей по любую сторону от стены, разделившей бывшую столицу, объявлялся врагом, нанятым второй стороной. Так что, оберегая покой влиятельных лиц и их право не помнить преступления, совершенные десятилетия назад, власти запретили вспоминать о былом и сравнивать нынешние решения с тогдашними.

   - Но это же попытка закупорить кипящий горшок, не сняв его с огня? - улыбнулся Димитри. - Рискованная политика, а, Дейвин?

   - Именно так и случилось, - кивнул Дейвин. - Те, кому заткнули рты, взялись за оружие, и среди них была талантливая журналистка, ее звали Ульрика Майнхоф. Я не буду пересказывать тебе ее жизненный путь, это мне не кажется важным. Скажу, что она стала не только душой, но и лидером вооруженного сопротивления, и, наверное, ей было очень непросто, ведь по их законам замужняя женщина должна была спрашивать разрешения у супруга, если хотела работать вне дома и быть кем-то большим, чем матерью и женой.

   - Вот как? - князь наклонился в кресле, в глазах его блеснул холодный интерес. - Что за страна?

   - Германия, мой князь.

   - Германия, - задумчиво кивнул князь, опираясь на подлокотник. - Интересно, Дейвин, тот комиссар, пойманный в борделе, случайно гражданин этой страны - или это скорее правило, следующее из их традиций?