Купол над бедой

- Я подумаю над этим, - Полина развила тему. - Представь, получила комплимент от красотки в сером, столкнувшись с ней на главпочтамте. Меня туда по делам занесло, выхожу, а они заходят, трое. Она в более светлом, видимо, старшая из них, и так говорит мне вслед: вот, мол, умеют же, если захотят, и прилично, и изящно, и вообще глаз не оторвать. И кстати, через главпочтамт я отправила еще одно письмо, заказное, с уведомлением о вручении, об Алисе. Корешок держи, - Полина сунула руку в сумку и, достав оттуда картонку, протянула Марине, - а я уже и побегу.

- Ты куда это, на ночь глядя? - спросила та, принимая корешок.

- Тут недалеко, - подмигнула подруге Полина.

- На танцульки опять? - Лейшина неодобрительно покачала головой. - Ох, смотри, накроют вас когда-нибудь.

В ответ она получила озорную улыбку:

- Мариша, обязательно, но не в этот раз и еще не в этом году даже. Знаешь, в прошлый раз Артем шел в зал на Марата, и его остановил патруль развернутым составом - трое девиц-гвардейцев и тетка в сером. Вы куда, спрашивают. А он при полном параде, пиджачок, рубашка шелковая... И такой им отвечает: "А по мне не видно, что ли?" Они встали и давай гадать. Сперва решили, что в казино, но он не сдержался, заржал, и они отказались от версии. Карточные игры они разрешают, но сами не тянут ни преф, ни даже покер, проверено мужиками из Политеха. В общем, они попросили его предъявить вещи для осмотра, а у него в сумке запасная рубашка и пара танцевальных ботинок. Они на это посмотрели, и такие ему: "Что же вы сразу не сказали, что у вас свидание". И отпустили. Он даже почти вовремя пришел. Но вообще я бы хотела посмотреть на лица патруля, ввалившегося на милонгу. И послушать их версии о происходящем.

- Ладно, иди уже, пока сирена не заорала, - Марина улыбнулась подруге и вздохнула, глядя на закрывшуюся за ней дверь.

Не успела она выйти из коридора, как снова затрещал дверной звонок: приехал Павлик, привез два больших цинковых ящика с разными разностями, которые нужно было завтра передать на отдачу в дальний край области, в Торковичи. Павлик потихоньку становился Пашей, обрастал бородой и мышцами и обзаводился знакомствами в кругах, где Марине было совершенно нечего делать. Впрочем, чай с сахаром и печеньем он любил по-прежнему, да и спать все еще мог, где угодно. Они вместе спрятали обе коробки в комнате, запирающейся на ключ, и, несмотря на позднее время, на всякий случай закидали их разным барахлом. Не то чтобы это могло сильно помочь во время обыска, но от внезапных проверок обеспечивало хоть какую-то страховку: комната выглядела сущим хламовником, и без большой нужды захотеть копаться в ней можно было только по приказу. Скрыв цинковые ящики между картонных со старыми журналами, хозяйка позвала гостя пить чай. За чаем Паша рассказал о судьбе предыдущих грузов из музея при Пискаревке, о том, что на очереди экспозиция под монументом защитникам Ленинграда на Московской, а дивизионные музеи уже вывезены и перемещены в хранилища, и что кое-что удалось спрятать в подвалах институтов города с условием переместить в Репино, в Железо и в Лосево. В полночь Марина выдала ему спальник и лист поролона из этого самого хламовника и сказала утром захлопнуть дверь как следует, уходя.

   Примерно одновременно с отбытием машины в Торковичи ранним утром Полина ехала на такси домой. У нее было три часа на поспать, еще час на привести себя в порядок, а потом ей предстоял нормальный рабочий день хозяйки мелкого бизнеса: встреча с бухгалтером, рабочая почта и визит к нотариусу, и еще вечером клиент.

Эту встречу Полина назначила в кафе. Кафе считалось "нейтральным", то есть в него приходили и питерцы, и сааланцы, и ни тем, ни другим не ставили в вину посещение именно этой кофейни. Там по-саалански основательно кормили, но можно было взять половину порции, и был приличный выбор десертов и напитков. Винная карта тоже была, но ее подавали после наступления темноты и только в зимнее время, после сезонной отмены комендантского часа. До заката было еще полтора часа, а до зимы еще дольше, так что Полине принесли только основное меню и чайную карту. Она выбрала чайник фруктового чая и десертную тарелку, состоящую из сухофруктов и орехов, осмотрелась - и увидела входящего сааланца в куртке из светлой кожи и коричневых брюках. Через его плечо была переброшена толстая коса цвета спелой ржи. Он тоже оглядел зал и уверенно направился к ее столику.

- Мистрис Полина? - саалан не признавали отчества в общении между собой и пренебрегали им в общении с местными при любой возможности.

- Да, я Полина, здравствуйте, - подтвердила она с вежливой полуулыбкой. - А вы Луэри?

- Да, верно, - он улыбнулся открыто и заразительно, как все они, и занял место за столом.

- Скажите, почему ко мне, а не к досточтимому? - все же саалан приходили к ней не так часто, чтобы она привыкла к ним, и каждый раз она задавала этот вопрос, отчасти для того, чтобы убедиться в том, что визитер понимает различия между ней и сааланским монахом.