Купол над бедой

   Видимо, его выпекали цельным пластом и только потом разрезали, но в отличие от местных, жители нового женькиного города не скупились: куски еле помещались в широко открытый рот. Дейвин воспользовался паузой, пока Асана с удовольствием смаковала сладость, и сказал:

- Я расстроился потому, что так и не понял, что она этим хотела сказать. И вообще, как можно противопоставлять достоинство и любовь, и почему защищать свою честь с оружием в руках значит не иметь чести вовсе? Я не думаю, что она сама понимает, чего хочет. Ее слова - просто попытка сделать нам больно.

- Нет, Дейвин. - Асана смотрела на него серьезно и грустно. - И ты знаешь сам, что нет.

- Нет? - переспросил он, озадаченный.

   Виконтесса грустно улыбнулась.

- Ну подумай сам, тебе придет в голову вызвать меня на дуэль после дурного рабочего разговора? Или, может быть, ты мог бы вызвать князя, не сойдясь с ним в споре на философские темы?

- Асана, но это же другое... - Дейвин был уже не озадачен, а растерян, и чувствовал себя очень неуверенно.

- То же самое, - спокойно и без раздумий произнесла Асана. - Я люблю князя, и ты любишь князя, иначе мы не клялись бы ему в верности. Поэтому и друг друга мы тоже любим, иначе это не верность ему.

- Ну конечно, для нас это именно так, но не каждому же встречному такое отношение!

- Дейвин, у них все отношения - любовь. Ну кроме совсем невыразимой мерзости, но она тут делается за деньги. И правильно досточтимые уничтожают эту скверну огнем и железом, от этого будет лучше прежде всего самим местным. Но за пределами этой скверны все их отношения - это любовь. А если тебя оскорбляет человек, которого ты любишь, ты сперва разрываешь отношения, потом идешь драться. Хотя драться, если так случилось, уже не нужно, достаточно просто уйти. Я думаю, она сказала, что не может нас любить совсем, но и уйти не может тоже. Ей придется остаться, потому что она любит всех, кто тут есть, - кроме нас. И что она, кажется, готова умереть за то, чтобы это все, что тут случилось плохого для нее, больше нигде не повторилось.

- Асана, я тебя поздравляю, - Дейвин встал и наклонил голову. - Ты не просто победила в нашем философском споре, а еще и убедила меня сменить точку зрения.

Асана заплакала.

- Да лучше бы мне никогда не мочь это все сказать, чем платить за понимание ту цену, которую я отдаю до сих пор...

Он обнял ее, заглянул в покрасневшие глаза:

- Давай я сварю еще кофе?

Утешить ее Дейвину было нечем. Кроме кофе и пирожных, конечно. Да и что, кроме мелких сиюминутных радостей, он мог предложить человеку, потерявшему будущего друга или врага, едва встретившись с ним и даже не успев назвать ему свое имя?

09 Скажи мне, кто твой друг

   Конец июля принес князю очередную досадную мелочь. Петр, тот самый боец, победивший гвардейца имперского легиона в поединке чести, вышел из больницы и подал прошение на выезд в администрацию наместника. Его заявление оказалось у князя в исключительном порядке. Выездные визы ввел еще Гарант в первый год после объявления присоединения края к землям Аль Ас Саалан, и это было источником первого охлаждения отношений с жителями края, тогда еще еле заметного. Пока существовал лагерь в Корытово, такие прошения на выезд пачками подписывал граф Псковский, точнее, его секретари. А после закрытия программы открытой эмиграции разрешения на выезд подписывали местные графы. Формально все эти просьбы подавались в администрацию наместника, но до князя, конечно, не доходили. И в этом случае прошение тоже должен был подписать Скольян да Онгай, но случай был на контроле со дня дуэли, поэтому наместник его увидел. Димитри назначил бойцу личную встречу и задал только один вопрос:

   - Почему? По нашему закону ты чист.

   - Потому что я спортсмен, а не убийца, - ответил мужчина.

   Князь вздохнул и подписал разрешение. Глядя на закрывшуюся за Петром дверь, Димитри думал, что достопочтенный добился своего: в городе стало еще одной интересной компанией меньше.