Купол над бедой

   - А я сделала вид, что не слышу. Очень хотела показать ему от локтя, но не стала. ПолинЮрьна, только дядьВале не говорите. А то меня из клуба выгонят.

   - Я им выгоню, - проговорила Полина и взялась за комм.

   Когда Валентин приехал, Алена спала на кухонном диване, накрывшись, как обычно, с головой и свернувшись. Глядя на одеяло, предположить, что под ним спит живой человек, мог только человек с очень большой фантазией.

   - Ведьмака уделала? - восхитился он шепотом. - Ну дает!

   Конечно, выгонять "нашего Глюка" из клуба никто не собирался, даже наоборот. Своим первым длинным рейдом дева добавила "Последним рыцарям" очков в общегородском рейтинге. На закрытие сезона ей разрешили проехать с флагом клуба, а настоящий подарок обещали на день рождения, в апреле: раньше "крысу" для нее довести до ума не успели бы. Но она не была в курсе об этом всем еще долго, потому что провела три дня у Полины дома, отсыпаясь и приходя в себя после выполнения задачи, невозможной для человека, севшего за руль меньше трех месяцев назад. И ценой этого подвига был лютый бронхит, продержавший ее дома еще две недели.

   От Полины на память об этом дне она получила медальон из рукоятки ложки с выгравированной надписью: "Мы за ценой не постоим" - из того самого доставленного Глюком груза. Но ничего другого из содержимого этого пакета Алена так и не увидела. Предметам этим, по идее, место было в братской могиле вместе с другими останками павших, вынутыми из-под ножа бульдозера местными активистами. Но вызванные ими досточтимые собирали кости, фрагменты обмундирования и остатки личных вещей без особого интереса, поэтому на следующий день, пользуясь тем, что у саалан начался очередной их праздник, люди пошли к отвалу и сами вынули руками все, что не извлекли досточтимые. И, по давней договоренности, переправили в город, "людям из Сопротивления", о которых они знали только, что если позвонить по телефону, то кто-то приедет и заберет у них найденное. Так что, остановив Алену в тот день на трассе, любой из досточтимых, да и сам Дейвин, могли получить себе занятие минимум на месяц, но этого не случилось: все "дети пепла" были упрямыми ребятами.

   Не прошло и десятки дней после суда, как Вейлин появился у князя снова, со вторым письмом из столичного храма. Досточтимым был нужен маркиз Унриаль. Похоже, не обязательно живым. Димитри ткнул достопочтенному в проваленный процесс да Фаллэ и предложил заняться местными более пристально, добавив, что брать на свою совесть смерть младшего да Шайни он не готов даже вместе с Вейлином, и лично ему маркиз ничего плохого не сделал, чтобы так его истязать.

   Через две декады князь пожалел о своих словах очень сильно. Он получил на подпись сразу стопку приговоров за недолжные практики, попрание устоев и потрясение основ. И все их ему пришлось подписать, сперва выслушав упреки достопочтенного в том, что он, наместник, способствует распространению заразы, разрешая подозреваемым в некромантии покидать край. Среди приговоренных были искусствоведы, историки и коллекционеры предметов быта прошлого века. На конфиденции у Айдиша князь долго молчал, глядя в окно, потом повернулся к нему, развел руками и сказал:

   - Досточтимый, киллдозер поехал. Небо свидетель, я этого не хотел.

   Айдиш ничего не понял и сказал только, что Поток несет всех, но желающих он ведет, а нежелающих тащит, так что стоит довериться ему и принять судьбу и Путь.

   На день рождения Полины оппозиция делала вечер памяти казненных. А еще через неделю, в самом конце октября, Марина Лейшина, матерясь и шипя, писала вторую большую сводку в Хельсинки и Стокгольм. Сводка состояла из некрологов целиком. Из Европы посыпались протесты. Пару слов в адрес наместника добавила и Америка. На очередном заседании Евросовета было принято решение о дополнительном ужесточении санкций в отношении Озерного края.

   Давать мне второй шанс никто не спешил. Сержант как-то обмолвился, что вот, может, к весне он подумает на эту тему. Второй раз мне может не повезти, а объяснять князю, почему меня сожрали, он не хочет. Появление новичков в отряде, кажется, не планировалось - сезон Охоты прошел очень удачно, потерь не было. Так что я уже представляла, какая зима меня ждет: шутки про лыжи, бег с препятствиями и биатлон быстро стали дежурными. И не то чтобы эта мысль меня грела.

   В тот день у подразделения удачно выпала увольнительная, и мы поехали покататься по окрестностям. Точнее, показать сааланцам Гатчинский дворец и парк при нем. Гатчинский граф в свое время сохранил его как музей, сказав своим людям, что, мол, для него содержать такое здание будет слишком дорого, а местные уже сами знают, что с ним делать. Да и парк рядом с ним и еще одним дворцом, поменьше, красивый, вот пусть так дальше и будет. Вот оно и было.