Куприн — мой отец

Так бы хотел Вас повидать, иногда кажется, что и прошлого не было… Да никуда не выбраться: на крупу хватает, а о разъездах мечтать не приходится. С „Жар-Птицей“ к Вам пристаю не потому, что я „завед. литературной частью“, а потому, что хочется Ваше живое слово услышать. О далеком ли, о том, что после нас будет, о том, чего никогда не было, — все равно…

Если знаете, сообщите адрес Ив. Ал. Бунина — говорили, что он переехал. Месяц провел у моря, послезавтра возвращаюсь в Берлин. Не надо ли Вам в Берлине чего-либо по Вашим литературным делам? Напишите: я здесь всех крокодилов знаю.

Сердечно кланяюсь Вашей жене и Вам. Жена кланяется вам обоим.

     Преданный Вам Черный.

2 августа 1921 г.

Адрес мой тот же».

«23/XI — 1921 г.

Дорогой Александр Иванович!

Я валяюсь все время в постели, болен — поэтому и молчал.

Вот сегодня голова свежее, и я решаюсь ответить Вам на Ваше невеселое письмо. О чем писал бы сейчас Чехов, если бы жил вместе с нами в эмиграции? И кто угодно из настоящих (независимо от табели о рангах) что может еще сказать?

И вот если иногда и пишешь, то точно доскребываешь из нутра остатки правды и последней боли: вокруг валюта, подрастающие незнакомцы с политическими телодвижениями… Скучно. Вот, бог даст, последняя надежда, удастся уехать к знакомым на хутор (в Германии) и работать на земле.

Через „Грани“ справлялись как-то какие-то люди, не уступите ли Вы „Звезды Соломона“ для фильма? Я обещал написать Вам — такие предприятия, кажется, не плохи, если не попасть в лапы крокодилам. Может быть, дать Ваш непосредственный адрес?

Отчего Вы не присылаете перевода „Дон-Карлос“? Я Вам немецкий текст ведь давно выслал. Хотелось бы все-таки для детей еще что-нибудь состряпать: они тут совсем отвыкают от русского языка, детских книг мало, а для них писать еще и можно и нужно: не дадите ли несколько страниц для детского альманаха?

Пишу Вам криво и грязно, лежа писать не приноровлюсь никак. Целую Вас дружески и сердечно. Не радует ни „пышность“ „Жар-Птицы“, ни сравнительное благополучие собственной шкуры, а переезжать на Мадагаскар поздно — и денег нет и не привыкнешь. Приходила ли Вам мысль о переезде сюда, в Германию, — здесь все же бездна всякого литературного дела, — а людей чуть-чуть… Жду Вашего „Дон-Карлоса“ и сердечно кланяюсь.

Ваш А. Черный».

«Дорогой и милый Александр Иванович!

Очень меня Ваше письмо огорчило, а я, видит бог, ни в чем против Вас не согрешил. Писал Вам по получении Ваших книг, писал Вам вторично (заказным) с сердечной просьбой помочь нашей берлинской „Жар-Птице“ Вашей работой, — а третий раз писал Вам из Kölpinsee, где я пробыл месяц — опять просил о том же. Первые письма посылал на Ваш старый адрес: не дошли они, что ли? Вырезки с Вашим отзывом обо мне не получил, но прочел отзыв этот в „Общем Деле“, и конечно, он ценен для меня, как и каждое Ваше доброе слово. Единственно, в чем виноват, — что не отозвался на Ваше приглашение в „Отечество“. Но признаюсь: я Вам до того писал с просьбой о сотрудничестве в „Жар-Птице“, — Вы не ответили, вот я немного и скис… Помимо того, у меня вместо „отечества“ такая черная дыра в душе, что плохой бы я был сотрудник в журнале под такой эмблемой.

Слухи о Вас? Я их не знаю, — всякие слухи эмигрантско-вшивого толка отталкиваю с бешенством, и если бы даже услышал, что Вы родную тетку сварили в котле со смолой, — ничуть бы это не изменило моей большой любви к Вам.

И опять пристаю к Вам с тем же: каждое присланное Вами слово будет и для меня лично, и для журнала большой радостью. Вы настоящий — и когда Вы молчите и когда о Вас ничего не слышно, а русский язык поступает в исключительное владение разных прохожих людей в литературе — обидно и досадно… Я (…) и ценю и люблю Вас раз навсегда и окончательно и дошел до этого сам.

Будьте здоровы, сердечно жму Вашу милую руку, только, ради бога, не называйте меня больше никогда „глубокоуважаемым“.

     Неизменно Ваш А. Черный».

«9/VIII — 1921 г.

Стихи и рассказ Федорова получил — спасибо. Если знаете, сообщите адрес И. А. Бунина, — говорят, он переехал?

     А. Ч.»

Издательство «Грани»

Саша Черный (А. М. Гликберг) — А. И. Куприну

Берлин, 1921, 20 декабря.

«Здравствуйте, дорогой Александр Иванович!

Последние дни вспоминал о Вас, перечитывая Вашу „Белую акацию“, „Воспоминания о Чехове“ и статью „О Гамсуне“. Радовался чудесной Вашей простоте и увлеченности — нет их больше в русской литературе…