Курако

Тогда Курако подходит к регулятору и сам увеличивает пар.

Машинист бросается на Курако с кулаками. В помещении воздуходувки завязывается борьба между русским и американцем. Курако сбивает машиниста с ног и начинает орудовать рычагами воздуходувной машины.

Печь пошла нормально. Избитого машиниста отправили в больницу. На следующий день у директора завода Лауда состоялось судилище.

Курако рассказал. Одна из печей пошла туго. Уже начали образовываться своды, задерживавшие сход шихты. Нужны были срочные меры. Но на Курако, как, впрочем, и на всех вообще русских работников завода, наложено строжайшее табу: не изменять самостоятельно шихту и количество посылаемого в домну дутья. Таков железный закон, действующий на американском заводе. Курако послал за старшим обер-мастером, американцем. Тот не появлялся. Оставался один выход — договориться с машинистом воздуходувки. И, если бы не удалось силой сломить упрямство машиниста, получилась бы серьезная авария.

— Кто подтверждает эти факты? — спросил директор Лауд присутствующих.

Ни один из работников завода не выступил против Курако. Тогда директор обратился к своему секретарю.

— Купите обер-мастеру билет в Нью-Йорк, а на его место поставьте Курако.

Так была завоевана еще одна производственная позиция. Должность старшего мастера — значительный скачок вперед. В те годы русских обер-мастеров на южных заводах было совсем ничтожное количество.

Руководящие технические посты занимали французы, поляки, бельгийцы, американцы, экспортировавшиеся в страну неограниченных возможностей вместе с заводским оборудованием и капиталами. Выдвижение Курако в обер-мастеры американцами, носителями самой передовой техники, свидетельствовало о признании за ним неоспоримых способностей и дарований.

Случай у воздуходувки, сыгравший большую роль в служебном положении Курако, имел своим последствием и другое: он положил начало прочной дружбе с Кеннеди, значение которой Курако мог вполне оценить много лет спустя.

Кеннеди стал часто приглашать молодого русского обер-мастера к себе на квартиру. К тому времени Курако успел уже овладеть английским языком, настолько во всяком случае, чтобы разбираться в американской литературе и понимать Кеннеди. Курако увлекали красочные рассказы о стране, металла, находящейся на другом континенте, об ее промышленном расцвете и технической культуре.

Индустриальные города — средоточие богатств и технической мощи. Гигантские подъемники, выгружающие океанские корабли. Гидроэлектростанции, посылающие по проводам двигательную энергию. Дома-небоскребы, гудронированные дороги, по которым мчатся сотни автомобилей. Можно ли было хоть в какой-либо мере сравнивать эту страну с Россией, с ее безмерными пространствами глухих степей и таежных лесов, с лучинными, сермяжными деревнями, с утопающими в грязи проселками, с редкими железными дорогами, соединяющими сравнительно небольшое число крупных городов?

Америка и Россия. Какой вопиющий контраст был между технической мощью той и другой страны. Курако думал о замечательно механизированном процессе производства металла, начиная от добычи руды из недр земли и кончая выделкой прихотливых изделий новой техники.

На рудниках Верхнего озера, в Америке, руда извлекалась мощными экскаваторами. Черпаки, приводившиеся в действие паровыми машинами, поднимали сразу пятитонные массы руды и сбрасывали их в стоящие тут же на железнодорожных путях вагоны. В две с половиной минуты нагружался вагон емкостью в 25 тонн. Ни в какой стране — ни в промышленной Англии, конкурировавшей с Америкой, ни в Германии, ни в Бельгии — не были в ту пору доведены до такого совершенства добыча и погрузка руды.

Эту руду ждали большегрузные пароходы. Они стояли на парах вдоль деревянных молов — три парохода у каждого мола, вплотную к нему. Одновременно нагружалось девять пароходов по 6 тысяч тонн каждый. Делалось это четко и просто. На мол въезжали вагоны с рудой. Через дверцы — днище вагона — руда высыпалась в закрома, а оттуда на пароходы по ссыпным устройствам, соединенным с люками трюмов. Через несколько часов после начала погрузки караван судов готов был везти руду из портов за тысячу миль, до плавильных заводов.

Для быстрой разгрузки руды на металлургических заводах имелись гидравлические и электрические оборудования. С помощью механических устройств нагружались бадьи, непрерывно курсировавшие по наклонному мосту к колошнику. Бадьями, затворами колошника управлял машинист, сидевший в будке с рычагами. Ни один рабочий не дотрагивался до руды, кокса и флюса. Каждый подъем «калоши» происходил в несколько секунд.