Кураку. Том 1: Зло. Остров вечного счастья. Часть 1

Следя за незнакомкой, мужчина увидел, как она подняла голову и будто посмотрела на него. Стёкла биноскопа треснули и разлетелись мелкими осколками, наблюдатель от испуга упал на бетон и тяжело задышал.

— Чертовщина, — дрожащими губами произнёс он.

— Сейчас ливанёт, — сказал лысый парень и выбросил пластиковую чашку в урну. — Пошёл я отсюда.

Все в спешке расходились, а мужчина, поборов страх, подошёл к другому биноскопу. К его удивлению, девушки и след простыл. От одной только мысли, что неизвестная — призрак, внутри него всё похолодело, и он помчался вниз по лестнице, желая оказаться подальше от этого места как можно скорее.

Таинственная девушка вызывала недоумение и даже страх в глазах прохожих: худая, как тростинка, с руками-веточками, бледная — белее снега в горах, с мокрыми рыжими волосами, похожими на паклю. Тонкий сморщенный нос и поджатые губы придавали её лицу выражение брезгливости и пренебрежения.

Медленно двигаясь босиком по тротуарам и собирая грязным шлейфом платья весь мусор, неизвестная внимательно изучала каждого встречного. Её взгляд был мрачным, как глубины океана, и тяжёлым, как все грехи человечества. Те, кто сталкивался с ней, прятались под зонтами или перебегали на другую сторону улицы. Бездомные собаки скулили и поджимали хвосты, а кошки шипели и запрыгивали в мусорные баки.

Девушку не пугали ни грохот в небе, ни холодный ливень. Переходя дороги где попало, она пропускала мимо ушей брань водителей и предупреждающие сигналы полицейских дронов. На одном из перекрёстков ей просвистел патрульный, но, ступив шаг в её сторону, упал возле ливнёвки от пронзившей голову резкой боли.

Гостья прошла десяток километров и остановилась возле рекламной тумбы, обклеенной плакатами с приглашением на митинг. Прочитав информацию о месте и времени, она ухмыльнулась так, словно в её голове созрел коварный план.

* * *

Политическая карьера Джона Фо́ллера пошла вверх после его вступления в партию «Справедливость». Высокий красивый мужчина обладал невероятной харизмой, чем нравился не только бюрократам, но и женщинам. Благодаря упорной работе он вывел партию в лидеры, а сам через четыре года оказался в Сенате.

Некоторые сенаторы недолюбливали его и считали выскочкой, надеялись — он оступится. Но Фоллер оставался выше едких сплетен, никого и ничего не боялся и уверенно шёл к цели.

Джерри Та́йплер, тридцать пятый глава Гайи, заприметил амбициозного политика и назначил его вице-президентом. Новая должность, новые горизонты… Фоллер при поддержке конгрессменов разработал экономическую стратегию на ближайшие пару лет и вместе с Тайплером наметил план действий. Всё складывалось как нельзя лучше, но ужасное происшествие в одночасье всё изменило.

Президент часто посещал мегаполисы — проверял работу органов местного самоуправления. Вместе с супругой он прибыл в Мидгард по вопросам экологической безопасности и во время поездки в лимузине погиб от пули снайпера. Спустя несколько часов после этой трагедии в участке Мидгарда раздался телефонный звонок. Неизвестный сообщил, что в убийстве замешан Фоллер. Полицейские связались с коллегами из Спейстауна, и те направились к дому Джона.

Вице-президент оказался вынужден сотрудничать с детективами. Они неспешно обыскали каждый угол и обнаружили несколько интересных вещей: расписание поездки и маршрут Тайплера, свёрток с деньгами и фотографии центральной улицы Мидгарда с обведёнными маркером окнами «недостроя». Не слушая оправданий и гневных выкриков Джона, на него надели наручники и сопроводили в машину.

В участке из Фоллера пытались вытрясти показания, не гнушаясь даже рукоприкладством, но он молчал — понимал: кто-то влиятельный взялся за него, и дело обязательно «сошьют». На суде прокурор неистовствовал, а присяжные лениво с безразличием бросали взгляды на подсудимого в клетке. Джона признали виновным в организации убийства Тайплера и приговорили к пожизненному заключению.

Одиночная, размером с каморку, камера с жёсткой циновкой на полу, ржавой раковиной и треснутым унитазом заменила Джону дом. Ни электричества, ни керосиновой лампы, а зарешеченное окошко под потолком строители сделали настолько маленьким, что света проникало в него очень мало.

Когда-то Фоллер пообещал матери изменить мир, приструнить зажравшихся чиновников и аристократов, но стал жертвой предательства со стороны представителей бюрократического аппарата. Дух сломили, веру уничтожили. Почему грамотные и честные политики не нужны этой стране? Неужели в Парламенте есть места́ только лицемерам? Власть на Гайе прогнила сильнее, чем трубы в этой прокля́той душной камере.

Годы летели, просачивались песком сквозь худеющие пальцы Джона. Лёжа в темноте на грязной циновке, он часто вспоминал покойную мать, надеясь, что мысли о ней не дадут сойти с ума, а иногда думал о том, чтобы отправиться к ней. Самобичевание постепенно становилось его обычным состоянием.