Кураж

Лейтенант подошел к ней. Она окаменела от страха: лицо его было белым, как у покойника, глаза блестели, красные губы оттопыривались. Он вцепился в ее запястье, с силой потащил за собой, втолкнул в каморку. Обхватил ее талию, начал целовать лицо. Пахнуло перегаром. Злата старалась вырваться, но у лейтенанта были цепкие руки. Он считал ее своей добычей и не собирался отпускать.

– Пустите, - крикнула девочка. - Дрянь! Фашист!

Лейтенант сдавил ее обеими руками, казалось хрустнут кости. Она задыхалась.

– Пусти! Фашист!

От крика проснулся Шанце, сел, встряхнул головой. Кто кричит? И сквозь туман увидел лейтенанта, сжимающего тоненькое тело девочки.

Не раздумывая, Шанце вскочил, бросился к лейтенанту, схватил за ворот мундира, рванул.

Лейтенант выпустил девочку.

Обессиленная, она села на пол.

Потом лейтенант почувствовал, что отрывается от пола, заболтал ногами.

Шанце в ярости отшвырнул его к койке.

Лейтенант шмякнулся на пол, ударился затылком о железную спинку койки и затих.

Злата заплакала.

Длинные руки Шанце непроизвольно двигались, словно он наносил лежащему удары.

– Швайн! Швайн!

[6]

Потом он наклонился над лейтенантом. По белой шее за ворот мундира текла кровь, на белом, словно присыпанном мукой лице стекленели глаза.

– Эр ист тот

[7].

Шанце поднял лейтенанта с пола, положил на койку и покрыл одеялом. Злата всхлипывала. Он присел возле нее на корточки. Девочка испуганно отодвинулась. Шанце неловко погладил ее волосы.

– Спа… спасибо, - тихо сказала она.

– Эр ист тот, - снова произнес Шанце, успокаивая ее.

И тогда Злата поняла, что лейтенант мертв. От ужаса по сердцу прошел холодок. Теперь и ее и Шанце повесят: они убили немецкого офицера. Что же делать? Что делать? Взгляд Златы заметался по комнате, словно искал выход из тупика. Все. Конец.

– Уходить, - сказал Шанце. - Шнель, шнель… Уходить, - он подтолкнул девочку к двери.

Злата, не вставая, проползла на коленях, потом поднялась. Она поняла, что Шанце старается спасти ее, хочет, чтобы она ушла, чтобы никто не застал ее здесь.

Он не выдаст ее, но его казнят. Непременно казнят.

Шанце вытолкал ее на кухню и закрыл дверь своей каморки.

"Его казнят, - подумала Злата. - Надо что-то делать. Что? Бежать к Ржавому? А что может Ржавый? У него и пропуска нет.

Близнецы?… Спят уже… А может, не спят? И что им сказать? Лейтенант пьяный? Упал сам? Упал и разбил голову. Не поверят. Еще шум подымут. А может, не станут подымать? Ведь не они у немцев служат, а их мама… Яблоки от яблоньки…"

Еще ничего не решив, она торопливо поднялась на второй этаж. Она должна была действовать, и ноги несли ее сами.

Дежурная, увидев Злату в неурочный час, удивилась.

– Фрау Копф у себя?

– Что-нибудь случилось? - полюбопытствовала дежурная.

– Посуды нынче набили много, а с меня спросят, - сказала она первое, что пришло в голову, и тихонько постучала в дверь хозяйки.

Открыла ей Гертруда Иоганновна.

– Фрау Копф, я насчет посуды, - громко сказала Злата и не спрашиваясь вошла в прихожую.

Гертруда Иоганновна по испуганным тревожным глазам девочки поняла, что случилось что-то необычное, иначе Злата не посмела бы прийти в такой час. Она взяла Злату за руку и ввела в кабинет.

– Ну… Так что же с посудой? - спросила она ласково.

– А мальчики… мальчики спят?

– Петер! Пауль! - позвала Гертруда Иоганновна.

Близнецы босые, в трусах и майках появились в дверях. Очень удивились, увидев Злату, даже рты раскрыли. Гертруда Иоганновна смотрела на девочку и сыновей и молчала. И они молчали.

Злата решительно скрестила руки на груди.

Близнецы переглянулись, они поняли ее жест и тоже молча скрестили руки.

– Мне уйти? - тихо спросила Гертруда Иоганновна.

– Можешь говорить при маме, Злата, - сказал Павел.

– При маме можно, - подтвердил Петр.

Надо говорить. Глупо так стоять и молчать. В конце концов Шанце - шеф-повар. Гертруда Иоганновна постарается как-нибудь выручить его. Если кто-нибудь другой узнает - Шанце казнят. А она, может быть, и не выдаст его. Ей нужен шеф-повар. Кто будет готовить?

Злата проглотила горький комок в горле.

– В каморке у господина Шанце разбился лейтенант. Насмерть.

– Какой лейтенант? - спросила Гертруда Иоганновна.

– У которого лицо белое. Он сам упал, - твердо сказала Злата. Настолько твердо, что Гертруда Иоганновна поняла, что упал он не сам.

– Что он там делал? - спросила она.

Злата замешкалась с ответом…

– Я… Он… Я не знаю. Я убирала посуду…

– Мама… - Павел посмотрел на мать.

Она сдвинула тонкие брови.

– Помолчите.

– Если лейтенанта найдут у Шанце… - сказала Злата.

– Мальчики, в постель. Быстро. А мы со Златой спустимся… Только спокойно.

Она подошла к двери, прислушалась. Потом резко открыла ее и вышла в коридор. Злата последовала за ней.

– У меня не фарфоровый фабрика! - громко сказала она на ходу. - Посуду надо берегить! Иначе я буду высшитывать из шалованья!

Они прошли мимо дежурной, спустились вниз, на кухню.

Гертруда Иоганновна постучала в дверь каморки повара.

Никто не ответил.

Тогда она толкнула дверь и вошла.