Курбан-роман

Нет, как он мог забыть самого великого баскетболиста мира Мишку Нивматуллина. Мишку, который в тот памятный день так легко и непринужденно, схватив его за руку, спустился на самое дно раскаленной арены – в глубокую пропасть ада. Спустился ничего и никого не боясь, чтобы потом, расправив плечи и руки, освободив их от тяжести баскетбольного мяча, взлететь вместе с ним, Борей Батистовым, на самую большую в жизни (для друга) и заоблачную (для себя) высоту…

Воз душных кошмаров (Из цикла «Заповедник для любовей»)

Кюллики всю ночь снились кошмарики – она поняла это, как только проснулась, потому что постель была мокрой от тринадцатого пота, и даже кончики волос были влажны, будто она мыла накануне шампунем голову, а потом сушила, сушила, сушила, а волосы всё не сохли, а скоро уже идти на свидание с Суло… – о, кошмар!

Ведь свидание с Суло всегда сулит что-то хорошее: может быть, мороженое, ведь у Суло всегда есть деньги, а может, и мороженые пельмени, которые Суло так хорошо жарит на растительном масле, нет, что ни говори, а Суло – он такой милый, словно суслик с взъерошенной шерсткой, и у него есть непригорающие сковородки и нерафинированное масло, хотя в Суло она и не была влюблена, а волосы всё не сохнут. В общем, Кюллики снились кошмарики.

“Ну хоть бы они были не такими ломкими и не с такими секущимися концами! – думала Кюллики за завтраком, крепким кофе, – всё-таки надо поддерживать фигуру и тонус. – И хоть бы я не проснулась от собственного крика, как позавчера, когда мне приснилось, что ко мне приближается сверхъестественная сила и смотрит на меня спящую, смотрит, смотрит, смотрит. От этого с ума можно сойти”.

Из-за страшных воспоминаний и слишком вязкого кофе у Кюллики пересохло во рту, и ей захотелось ложку растительного масла или хотя бы стакан минеральной воды. “Ну что, пора идти мыть голову шампунем с растительными экстрактами: жожоба и крапивы, – подумала Кюллики. – Или кефиром. А потом мазать шею и лицо маслами зародышей пшеницы и соевых бобов”.

И только она подумала о зародышах соевых бобов и пшеницы, как сразу вспомнила о зародыше любви к зародышу ребенка, который уже начал шевелить в ней ручками и ножками, тоненькими и жиденькими, как волосенки. Кюллики чувствовала эти толчки как – о, ужас! – шевеление волос на голове во время ночных кошмаров. Нет, она была просто уверена, что этот мерзавец и паразит Тайсто соблазнил и обманул ее…

К тому же все эти процедуры, все эти посещения врачей, начиная от гинеколога и заканчивая невропатологом, требуют столько нервов и времени, не говоря уже

А времени так катастрофически не хватает, и надо еще на него заработать, и даже в выходные дни время поджимает, как новые туфли, когда они с Суло гуляют по Финланд Кату, едят мороженое и пьют кофе со сливками. В общем, всё проходит так мило, хотя и коту под хвост, и Суло такая прелесть, что Кюллики было уже подумала: а не влюбиться ли мне в Суло? Подумала и не влюбилась.

Но, с другой стороны, почему Суло выбрал именно ее, Кюллики? “Что он во мне нашел?” – думала Кюллики. Ведь для Кюллики самым важным в мужчинах было то, что они сами находили в ней.

“Ну вот еще! – думала Кюллики. – Буду я в него влюбляться до того, как узнаю, почему ж он выбрал именно меня!”. Ведь в любви к мужчине для Кюллики была самым важным тайна любви этого мужчины.

И они гуляли по Финланд Кату, а потом ели блинчики “Морозко” с майонезом, мороженые пельмени, мороженое с киви, кофе с шоколадным мороженым. И у Кюллики было такое впечатление, будто с Суло она сосет грудь мамки, – уж таким он был правильным ухажером, этот Суло, – и в животе начиналось несварение. А когда Суло предложил ей еще и молочный коктейль, у Кюллики в животе начались такие колики, что хоть реви, хоть плачь тихонечко… Но и от этих слез внизу живота не мокреет, а волосы, кажется, уже вновь загрязнились.

А еще этот банковский клерк Суло всю дорогу только и рассказывает, как о своей работе. О дебетах и кредитах. И как все замечательно сходится. А потом вдруг, ни с того ни с сего, разнежился, разоткровенничался и даже признался в проколе, который их банк совершил, выдав кредит этому пройдохе и паразиту Тайсто. Этого Суло по подписанным им обязательствам делать было ну никак нельзя, потому что любой прокол ставит под сомнение репутацию фирмы.

– Конечно, деньги мы дали Тайсто небольшие, но все-таки ты лучше об этом никому не говори.

– Хорошо, не скажу, – тронули до слез откровения Суло Кюллики. – Не буду тебя выдавать, а то вдруг тебя еще премии лишат. Я ведь тебя и так объела.